Всё равно будешь моей
Шрифт:
Читает так, словно до этого читать не умела. Читает так, словно не она писала. Читает так, словно...
Поднимает глаза, и я просто взрываюсь. Просто это кажется неправдой. Настолько мне страшно, что это сон, что я боюсь его прогнать. Настолько сильно…
— Это правда? — хватаю её лицо в свои руки. Смотрю в глаза, прожигаю и жду. Мне кажется, умираю, пока жду её ответа. Вот трусом никогда не был. А сейчас кажется, что смелым никогда не был. Потому что мне страшно. А вот моя девочка смелее меня. Выдержав
— Правда.
И всё, меня унесло. Мне плакать хочется, смеяться, танцевать и петь. Я так ждал этого. Так мечтал. С ума сходил, боясь, что это не произойдёт. А она сама приняла решение. Согласилась.
— Извини, малыш, но я не смогу остановиться, если начну.
— А ты не останавливайся. Сделай меня своей.
Ядерка запущена.
Взрыв.
Это конец.
Не сказав больше ни слова, наклоняюсь и впиваюсь в губы. Вот моя чудо вода, которая возвращает к жизни.
Мой Мир.
Моя М?.
Глава 30
Мирослава
Все дни, с момента аварии, я сама на себя не похожа. Я в каком-то сплошном вакууме. Это всё страх. Бесперебойный, сокрушительный, убийственный страх потерять его.
Кровь на глазах, он железом придавленный, на лице гримаса боли, хотя Матвей и пытался делать вид, что всё в порядке. Всё далеко не в порядке и я нужна ему. Но, что делаю я?! Я теряю сознание. И когда меня приводят в чувства, вижу Горского над собой. Кровь до сих пор капает. А он не подпускает к себе врачей, возле меня сидит.
Его оставили в больнице, значит всё серьёзней, чем он мне говорит...
На следующий день, когда он снимает футболку, чтобы переодеться, я чуть не закричала. Весь живот, ребра, грудь, и часть спины в красных пятнах. На моём теле, ни одного пятнышка. А он, так сильно пострадал.
Вот почему места себе не нахожу. Не просто скучаю, с ума без него схожу. Терзаю себя. Извожу. Мыслями убиваю.
Мне всё без него противно. Ни с кем разговаривать не могу. Боль в груди и рана кровоточат.
Обратный отчёт идёт в днях уже. Не в месяцах, а в днях. Чуть больше двух недель. А мне сдохнуть хочется, стереть себя в порошок, исчезнуть. Но не выйти замуж за нелюбимого.
Мой любимый...
Он теперь живёт в моем сердце. Там глубоко под кожей, откуда достать нереально. Я осознала это и даже вроде как приняла. Вот только, что делать теперь?! Как остановить свадьбу?!
На Рустама смотреть даже не могу. Чувствую себя мерзкой рядом с ним. Предательницей. Изменницей. Ведь это я веду двойную игру. Это я позволяю другому целовать себя, ласкать, удовлетворять. Жениху не позволяю, а любимому — да.
С этими мыслями засыпаю, с ними и просыпаюсь. Психую. Блог забросила.
Поэтому в пятницу срываюсь и делюсь своей болью с подругой. Она должна понять, или хотя бы выслушать.
Разговор был долгим. Я ей рассказал всё, и даже за блог. И немного поразмыслив вместе, блог передала ей. Пусть пока что она им занимается. Он слишком популярный, чтобы уничтожать. Я буду помогать, но сейчас, когда в душе полный бедлам, доверяю его Аве.
— Мира, почему с ним остаться не хочешь раз, любишь?
— Ава, пойми, нам не дадут. Балканов в порошок сотрёт. Уничтожит.
— А что говорит Горский?
— Он несколько раз поднимал эту тему. Блин, Ава, я не знаю. Одно поминаю, что если всё-таки мы не сможем быть вместе, я хочу чтобы он был моим первым.
Ава, а ж чаем поперхнулась. А я моментально краской залилась. Впервые говорю это в голос. И это страшнее, чем просто думать об этом. Это всё подсчёт этих дней. Счастливых дней, которые подходят к концу. Груз будущего настолько тяжёлый, что я практически не могу тащить его. Слишком тяжело.
— Ты уверена? Знаешь же, чем это обернётся на свадьбе. Позор и расторжение брака.
— Вот именно. Возможно, это и есть выход с моей ситуации. Только девственность и держит Балканова. А если её не будет, я не нужна его семье.
— А если и Горскому не нужна будешь после этого?
— Я чувствую, он тоже любит. Он не предаст. Сердце не врёт.
— Тогда сделай то, что считаешь нужным. Я помогу.
— Мне страшно, — шепчу.
— Все боятся в первый раз. Потом не остановиться, поверь мне.
Вот так и появился план с запиской. Нашла такой же листок, написала новую записку, и когда рука входила в мешочек, записка была в руке. Новая записка. Новое желание. Новая жизнь после этого.
Единственная необъяснимая вещь, где взялась эта новая Мира?! И самое интересное, где делась старая?! Скромная, стеснительная, трусливая, воспитанная, правильная... До Горского этот список был таким длинным. Теперь же все слова вычеркнуты и сожжены, от них остался только пепел.
"Хочу... чтобы ты... был... моим первым!"
Каждое слово комом стоит в горле. Не потому, что не хочу. Потому что страшно. Трясёт всю с первых секунд, как приехала.
— Это, правда? — взволнованно спрашивает. Его самого трясет. Губы дрожат, а глаза такое пламя излучают, что сама чувствую, сгорим.
Конечно, правда. Иначе б меня не было тут. Иначе б не решилась на этот шаг.
— Извини, малыш, но я не смогу остановиться, если начну.
— А ты не останавливайся. Сделай меня своей.
Не останавливайся Матвей, подари мне свою любовь. Насыть ею. Дай силы выжить, не упасть и не утонуть в бездне. Вытащи наружу и подари жизнь.