Всё равно сбегу
Шрифт:
— Да, родная. Как ты там? — мама была бодра и я уже подумывала отложить разговор, чтобы не портить её настроение.
— Я хорошо. А у тебя как смена прошла?
— Ой, просто отлично. Вызовов хоть и много было, но день весело прошёл, всю смену смеялись!
— Ясно… — слабо улыбнулась трубке.
— А ты чего в середине недели звонишь? Что-то случилось?
— Ма… Мне нужно с тобой поговорить, — ещё тише ответила.
— О чем?
— Помнишь, ты рассказывала, что под окнами роддома стоял парень, чтобы посвататься?
—
— Я встретила этих людей…
Мамань замолчала.
— Они оказались не такими плохими, как ты мне преподносила.
— Они все гнилые люди, Лейла. Им важна только выгода, — неожиданно строго сказала ма.
И тут меня как водой окатили. Я думала, что вся моя ненависть построена только на своих же умозаключениях и выводах. Оказывается… Это было долголетним внушением моей матери. Только сейчас я понимала, что каждый её рассказ заканчивался одним, грузины — жестокие нелюди. Она была лояльна только к одному человеку — Вячеславу. Боюсь, говори она и про него плохие вещи, я бы не согласилась на защиту его семьи.
— Мам, послушай меня…
— Нет, Лейла. Я знаю больше, чем ты, дорогая. Я знаю какой это жестокий и прогнивший народ.
— Но столько лет прошло. Многое изменилось, не все такие, — попыталась переубедить родительницу.
— Ничего не меняется Лейла, — недовольно произнесла она, — Все прикрываются масками. А как только ты начнёшь доверять — воткнут нож в спину. И хорошо что ещё не в буквальном смысле.
— Но мам…
— Даже слушать не хочу, — перебила она меня, — Тебе качественно промывают мозги. Все, что было дикостью, становится нормальным. Так ведь?
Я задумалась над её словами. Не сказала бы, что я как-то особенно поменяла отношение к патриархату, царившему здесь или к жесткости. Возможно, стала немного лояльнее.
— Что-ж, видимо я права, — по своему поняли мое молчание, — Дочь, я все это проходила. И к чему меня это все привело? У меня нет образования, потому что муж запретил. Нет нормальной работы, потому что по их нормам женщина должна сидеть дома.
— Нормальная у тебя работа, — обижено пробубнила.
— А что было до этого? Думаешь, должность сборщика мебели была моей мечтой?
— Не знаю…
— Эл, не стоит надевать розовые очки. Я не знаю, что с тобой там происходит, потому что ты не делишься, но прошу, не соглашайся на эту жизнь.
Мама, как всегда, зрила в корень. Ей не требовались мои слова, она всю ситуацию видела через интонацию и настроение.
— Ты когда приедешь? Три недели почти закончились, — надавила на больное родительница.
— Я… Мне нужно время.
— Какое время Лейла? Мы тут каждый день сходим с ума, думаем, как ты там! Ты даже не говоришь где ты и с кем!
— Я у Славы.
— Да хватит врать! — накинулась она на меня, — Я разговаривала с ним. Слава хоть и не сдал тебя, но я все равно поняла, что ты не у него.
— Мам… — почти шёпот.
— Я очень сильно тревожусь за тебя,
— Приеду, как только смогу, — отвечаю ровно, едва сдерживая слезы обиды.
— Ясно. Делай, что хочешь!
Звонок оборвался. Мама психанула. Такое, на моей памяти, было только один раз в глубоком детстве, когда я не отвечала на звонки и гуляла в соседнем районе без спроса. Люлей мне всыпали прилюдно. С тех пор старалась не перечить родительнице.
С одной стороны я понимала её тревогу и вытекающую агрессию, но… Мне, итак, нелегко, зачем делать хуже. Я звонила, ища поддержки, стоя на очередной развилке жизни, но наткнулась на претензии и недовольство. Обидно.
Отстраняясь от ситуации выключила эмоции и безучастно смотрела на дождик, старясь стереть из памяти прошедший разговор.
***
Артур заканчивает слушать запись и с тоской смотрит на изображение, которое транслирует камера с террасы. Сердце обливается кровью, когда он видит Эл такой раздавленной. Хочется бросить все и приехать обнять этот маленький кареглазый комочек. А ещё очень хочется защитить её от всего и всех.
Разговор с родителями помог наконец найти ответы на старые вопросы. Теперь можно объяснить невероятную тягу к Лейле, кошмары, появляющиеся в её отсутствие…
Артур хотел бы присоединиться к отцу и опровергнуть версию о "вселенной". Но и он, и старший Вачинадзе понимают, что обычной физиологией сложно что-то доказать.
Продолжая работать, мужчина периодически открывал окно с трансляцией. На протяжении двух часов его душа так и сидела на трассе в одном положении, возможно, даже не моргая.
— О чем ты думаешь, любимая? — шепотом спросил Ар.
Он опасался, что девушка придет к неутешительным для него выводам. Такого допустить было нельзя. Её мать права, Артур мягко меняет представление Эл об этом мире. Но разве стоит винить влюбленного мужчину в попытке сохранить рядом с собой любимую женщину? Ведь если она сбежит, вернуть будет невозможно. Артур сам обещал не искать девушку в случае её ухода…
К черту! Надо быстрее присвоить её себе окончательно и бесповоротно! Эл любит Артура, родители и даже дядя не против её. Да даже если были против — в чем проблема?
— Ив, сегодня есть что-то важное?
— Нет. Только встреча с представителем китайского журнала.
— Перенеси, — распоряжается мужчина, выключая компьютер.
— Артур, его уже два раза переносили… — аккуратно намекает блондинка.
Темноволосый шумно выдыхает. Два раза это много. Третий будет откровенным неуважением.
— Во сколько он?
— В шесть вечера.
Конец дня, слишком поздно.
— Звони, говори, если в течении часа не подъедет, интервью не дам.
Журналюга оказался шустрым. Приехал через двадцать минут и за пол часа взял интервью. Проводив гостя, не теряя минут Ар отправился домой.