Все равно!
Шрифт:
– Олексий Антонович!- испуганный голос дежурного по части стряхнул остатки сна с пана полковника Радяньской Армии.
– Ты шо Мыкола, сказився? Опять за старое?
– Никак нет, пан полковник. Здесь такое деется! Гражданский аэропорт атакует немецкий танк!
– Який ты дурной, Мыкола. Так тож кино снимают. Про войну.
– А вдруг это немцы?
– Ты Мыкола пив горилку вчера?
– Та боже ж мой!
– Пив собака! У нас усё в порядке?
– Усё, Олексий Антонович.
– Наказую я тоби крепко. Дай мне доехать. А ну геть с телефону!
И уже
Было несколько звонков от напуганных граждан: в милицию, прокуратуру, а также в приёмную городского головы, где конечно никто не ответил по причине раннего времени, а попросили оставить сообщение на автоответчике, на что голос в трубке сказал нечто заковыристое и крайне обидное для всего Украинского правительства в целом.
Из психиатрической горбольницы имени Тараса Шевченко выезжала машина скорой помощи, но до места не доехала. Никто не знает почему. В общем на Винничине было обычное утро субботы, когда никто никуда не торопился.
– Михась! Мотор не глуши, в случае чего бей их из пулемёта, а я пошёл на переговоры.
– Не боись!- ответил танкист и перелез на место командира.
Отошёл от танка метров на пять и представил себя со стороны.
– Жаль что некому сфотографировать.- подумалось с разочарованием, -Был бы такой снимок!
– Горбань выходи, разговор есть!
Танк позади меня шевельнул пушкой слева направо. Лица в окнах исчезли.
А вот он не мог отказаться, иначе бы потерял лицо, а потом может и ещё что-нибудь.
Я увидел его через стеклянные двери, как он шёл стараясь ступать твёрдо, но это был уже не тот Горбань что я встретил в Новогоднюю ночь. Внезапное вмешательство "потусторонних сил", а как ещё можно назвать танк явившийся прямо из 1943 года, выбило его из колеи. К тому же потеря "Мерса" и всего автопарка...
Сзади послышалось жужжание электромоторов, нашёл Михась всё таки управление, а я по старинке рукоятки крутил. Пушка отрабатывала на цель, и я был уверен что сейчас она смотрит точно ему в лицо.
– Зачем ты это сделал?- спросил подходя к нему.
– Ты не поймёшь...
– Может быть, но от ответа зависит твоя жизнь, Григорий. Подумай.
– Ты же позвал меня поговорить!
– Угу, предложить условия почётной сдачи, поболтать за чашкой чая. Нет Гриша!
Разговор только об одном: Будешь ты жить дальше или нет. Не тяни время, помощи не будет. Вопрос помнишь?
– Мы встречали Новый год, а вы приехали без приглашения...
– И поэтому ты сразу принялся угрожать Остапу? А потом взял их в заложники? На что ты рассчитывал?
Он помолчал, потом поднял голову и в его глазах не было страха, только любопытство.
– Ты был там?- спросил он кивнув вниз.
– Был.
– И ушёл оттуда... Да ещё и танк с собой притащил...
Мне стало понятно почему он не отпускал Марысю. Держать можно по разному.
У девушки была склонность к авантюризму, правда несколько иного рода нежели у Кибитки,
Вот над чем подумать надо. Время только поджимает, как всегда. По хорошему, нам уже давно надо было улететь.
– Как там мои?
– Мы их не трогали.
– А Остапа?
– Мне с ним делить нечего.
– Она вернулась к тебе, конечно.
Он усмехнулся.
– У меня для тебя подарок, один мы забрали у полковника, а это другой.- Он вытащил брусок программатора-передатчика из кармана.
– Мои люди нашли человека в вентиляции, давно уже, больше года прошло. Провалился он туда и помер. Наверное из-за газа, о котором ты говорил. Ещё у него прибор был, GPR называется, ну мы его к делу приспособили. А это что такое?
– Это такая штука, Гриша. Очень редкая.
– я достал карточку из кармана и засунул её в приёмник. Программатор загорелся зелёным, потом красным светом. Сообщение отправлено. Бросил брусок на бетон.
– Самоуничтожение?
– Да, скоро к тебе прилетят. И смотри, шутить они не любят.
– Военная разведка?
– Да какая разница, разведка или контрразведка?
– Ты прав, звать твоих?
– Зови, хватит им гостевать.
6 января 12:46 Приёманая вице-премьера Иванова С.Б.
– Сергей Борисович, звонил Патрушев, сказал что срочно.
– Когда?
– Минуту назад. Вы были в лифте, поэтому...
Иванов сделал секретарю знак замолчать, одновременно отпуская. Дверь закрылась. Вице-премьер похлопал себя по карманам разыскивая очки. Наедине с собой он мог позволить себе быть рассеяным. Очень приятно. Он представил себя в глубоком викторианском кресле закутанным в плед, на ногах домашние тапки.
И свой расслабленный голос, как он говорит: "Душечка, принесите мне чаю, и где же мои очки, только сейчас были здесь?"
Некоторые люди могут позволить себе быть рассеяными, другие не могут, но всё равно позволяют. Они заняты собой, вернее своими чувствами по отношению к этому миру. Сергей Борисович вспомнил как ездил в Центр ядерных энергий, и как на обратном пути ведущий физик-ядерщик с мировым именем, но от этого не менее секретный, провожая его на вокзале, залез в его вагон (охрана в недоумении пропустила), и стал махать в окно, прощаясь. Смеялись все, но именно в этот момент, тогда ещё министр обороны почувствовал острую зависть. Он так не мог.