Все разумные (Сборник)
Шрифт:
— Ванда, — сказал я, — понятно, что на прямой вопрос «где Лучано?» вы не ответите (Ландовска пожала плечами, Татьяна шумно вздохнула). В таком случае, я расскажу вам, какой вижу эту ситуацию сам.
Женщины молчали, и я продолжил:
— Лучано Грапетти — один из тринадцати близнецов. Полагаю, что эта часть жизни Лучано вам, Ванда, известна со слов Татьяны.
— Поправка, — спокойно сказала Ландовска. — Эта часть жизни Лучано известна Татьяне с моих слов.
— Не понял, — озадаченно сказал я. — Тятьяна утверждала, что Лучано рассказывал
— Лучано, — перебила Татьяна, — рассказывал мне только то, что понимал сам. Господи, Максим, я вам все четко изложила, а вы поняли по-своему… Лучано начал полностью контролировать связь с братьями после… ну…
— После гибели Абалкина, да, продолжайте, Таня.
— Вот… Он знал о яйцах, которые, как кощеева смерть, хранятся где-то на Земле. Но как это все появилось и где… Откуда было ему знать, если этого не знал никто из… То есть, Абалкин… Лева, да?.. Лева догадался первым, и… Но его…
— Хорошо, — сказал я, помогая Татьяне выбраться из лабиринта недосказанных предложений, — хорошо, допустим, Ванда вам рассказала о происхождении этих, как выражался Лучано, яиц. Вы-то, Ванда, откуда о них узнали?
— Дорогой Каммерер, — устало произнесла Ландовска. — Из астрологических изысканий, конечно.
Естественно, откуда еще?
— Ваших собственных? — спросил я и, кажется, на этот раз попал в точку.
— Нет, — коротко сказала Ландовска. — Мне рассказал Фарамон. Я вас уже познакомила, но эта личность не произвела на вас ни малейшего впечатления.
— Почему же? — удивился я. — Очень колоритная личность. Пророк, как вы его представили. Почему бы пророку не напророчествовать будущее Лучано Грапетти? В том числе и его побег. А может, даже и то, что произошло на «Альгамбре»?
— Конечно, — кивнула Ландовска. — Вы делаете успехи, Каммерер. Именно это мы пытаемся вам внушить уже вторые сутки, и наконец, вы начали понимать.
Я начал понимать, что мне здесь морочат голову. Вполне вероятно, что в разыгрываемой комбинации Фарамон играл не последнюю роль. Но не ту, конечно, в которой его пытались изобразить.
Пожалуй, теперь этим милым женщинам нужно было дать время подумать.
— Отлично, — сказал я, вставая. — Приму к сведению ваши слова. Если не возражаете, я зайду попозже. Кофе у вас прелестный.
Никто не пошевелился, когда я выходил. Только Татьяна в очередной раз вздохнула.
Я попросил информ представить мне карту аэрокосмических объектов Альцины и получил ее на стерео. Ангары, предназначенные для ремонта звездолетов класса «призрак», были обозначены странными значками, похожими на перевернутую русскую букву «д». Всего таких ангаров было три, и я посмотрел на них изнутри и снаружи. Ничего похожего. Нормальные промышленные объекты — аппараты, люди, гомон, движение. В общем, дело.
Спутников у Альцины не было, и я не думал, что обычный планетный нуль-Т способен перебрасывать объекты даже в пределах ближних орбит — не те энергетические возможности. Ландовска понимала, конечно, что
Я задал более широкий поиск — всех сооружений, превышающих определенный размер. Список оказался довольно внушительным, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: моей временной тюрьмы нет и здесь. Если целью Ландовской было задать мне еще одну задачу, она этого с успехом добилась. Вот только боюсь, что решение новой задачи увело бы меня в совершенно ненужную сторону.
Подумав, я связался с инфоцентром и попросил дать мне нуль-канал с Тагорой.
— Какого порядка приоритет? — спросил оператор, судя по выражению лица, сконструированный еще при мультисистемном подходе.
— Первого, — сказал я. — Приоритет КОМКОНа.
— Наберите свой личный код, пожалуйста.
Я быстро отстучал одиннадцатизначную комбинацию цифр.
— Принято, — подтвердил оператор. — Связь в течение пятнадцати минут.
Чтобы настроить систему, нужно было от силы минуты три. Значит, у них сейчас идут каналы с нулевым приоритетом. Скорее всего, информация, передаваемая комиссией по расследованию.
На экране появилась таблица линий связи Тагоры, я должен был выбрать нужную и набрать номер абонента. Еще через полминуты я услышал мягкий высокий голос, который с равной вероятностью мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Изображение, впрочем, не появилось, абонент желал знать, с кем имеет дело. Его право.
— Слушаю вас, — сказал голос. — Представьтесь, пожалуйста, я вас не вижу.
Моя камера была включена, на пульте горел зеленый глазок. Возможны были помехи на линии, а может, Фихтер не желал говорить, показывая себя. Я пожал плечами — почему, однако, любое действие, которое могло быть следствием десятка независимых причин, немедленно вызывало у меня подозрения?
— Максим Каммерер, — представился я. — Сотрудник Комиссии по Контролю. Если можно, прошу Ганса Фихтера. Срочно, приоритет один.
— Фихтера? — мне показалось, что человек на той стороне линии пожевал губами. — Видите ли, Ганса нет на планете.
— Давно? — насторожился я. Экселенц не сказал мне ни слова о том, что один из подкидышей произвел непредусмотренное действие.
— Полчаса… — с сомнением произнес голос. Похоже, что он и сам (сама?) не знал точно, когда покинул Тагору Ганс Фихтер.
— Куда он направился, не скажете ли? — вежливо поинтересовался я.
— На Альцину, — радостно сообщил голос. Или радость в голосе собеседника мне лишь послышалась?
Разговор был похож на растягивание резины — паузы составляли около десяти секунд, и я не мог понять: то ли это было естественное запаздывание сигнала при передаче с одного ретранслятора на другой, то ли собеседник намеренно затягивал паузы, обдумывая ответы. Трудно говорить, не видя лица.
— На каком корабле, не скажете ли? — спросил я. Это я мог узнать и в порту, на самом деле меня интересовало совсем иное.