Все романы Роберта Шекли в одной книге
Шрифт:
Найджел внезапно почувствовал себя ребенком, который забрел в пряничный домик. «Бери все, что хочешь! — говорит ему старая ведьма. — Это все для тебя!» И он наедается до отвала. Но когда он хочет уйти… Нет, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Вы были очень любезны, — сказал Найджел. — Видимо, мне следует объяснить вам, как это обычно делается. Свяжитесь с одной из крупных галерей, скажем, «Кристи» в Лондоне или «Парк-Бернет» в Нью-Йорке. Отправьте им каталог того, что у вас хранится, — с кратким описанием и, по возможности,
— А не могли бы вы оценить их для меня? — спросил Сантос.
— Я могу определить примерную стоимость, но вообще-то я не эксперт.
— Однако вы работаете на группу дельцов, торгующих произведениями искусства?
— Да, мне приходится время от времени иметь дела в этой области. Но, повторяю, я не эксперт.
— Эти эксперты от «Кристи»… Полагаю, что их приезд сюда наделает много шума?
— Оценка может быть проведена без лишнего шума, — возразил Найджел. — Но специалисты от «Кристи» потребуют точно установить происхождение этих произведений. Понимаете, им это требуется для каталога.
— Да, я так и думал, — сказал Сантос. — Видите ли, все сделки, связанные с продажей этих вещей, должны производиться втайне.
— Все крупные торговые дома помешаны на тайне сделок.
— Но если я укажу им, с какой сложной процедурой придется столкнуться при продаже этих сокровищ, они могут начать возражать. Видите ли, мистер Уитон, никто не должен знать о том, что я их продаю. Они ведь, в сущности, мне не принадлежат. Это достояние нации. Я всего лишь хранитель, а не владелец.
— Но вы ведь имеете право их продать?
— О, давайте о правах не будем! С правами пусть разбираются юристы. Скажем так: я имею возможность продать их, чтобы взамен приобрести для моего народа что-нибудь получше. Новые рыбацкие лодки им нужнее, чем старые европейские мастера. Обучение современным технологиям земледелия для них важнее, чем вазы венецианского стекла. Казино, которое привлечет сюда туристов, требуется больше, чем яйца Фаберже в стеклянном шкафу.
— Я вас понимаю, — кивнул Найджел.
— Если бы я попросил вас продать кое-что из этих вещей, — продолжал Сантос, — что бы вы предприняли?
— С документами или без?
— Ну, скажем, без документов. Это что-то из ряда вон выходящее?
— Ну что вы! К торговцам каждый день являются люди с различными более или менее ценными предметами. Откуда они их берут — никто не знает. Некоторые дельцы от искусства не слишком щепетильны насчет происхождения. Конечно, к крупным фирмам, таким, как «Кристи», это не относится.
— А вам известны подходящие фирмы?
— Вообще-то да, — сказал Найджел. — Но должен вас заверить, мистер Сантос, что, если вы выставите на продажу предметы с законным образом оформленными документами, вы выручите куда больше.
— На этот счет могут возникнуть сложности, — вздохнул Сантос.
— Я так и думал, — заметил Найджел.
— Понимаете,
— Несомненно, — согласился Найджел. — Я вижу, вы преследуете благородные цели, мистер Сантос. Нельзя ли спросить — вы что, намерены попросту похитить эти предметы? Я ничего не хочу сказать, но образ действий, который вы предлагаете, кажется весьма двусмысленным…
— Нет, воровством это назвать нельзя, — возразил Сантос. — Хотя я согласен, что подобная сделка может показаться двусмысленной.
— И вы всерьез думаете, что детективное агентство «Альтернатива» заинтересуется таким предложением?
— Всерьез, — кивнул Сантос. — За время общения с мистером Драконианом у меня сложилось впечатление, что вы — люди, которым стоит доверять, но при этом не слишком придерживающиеся буквы закона.
— А вам не кажется, что одно другому противоречит? — поинтересовался Найджел.
— Истинная мораль строится на противоречиях, — ответил Сантос.
— Интересно… — сказал Найджел. — Позвольте мне немного расширить вопрос. Вот мы с вами в Доме Правительства, и вот эти сокровища. На дверях стоит охрана. Сокровища, как вы сами признаете, не ваши.
— Не мои, — согласился Сантос. — Но я могу брать отсюда все, что захочу.
— Так это же и есть воровство!
Сантос криво улыбнулся.
— Эти произведения искусства — достояние народа Сан-Исидро. А я — его президент.
Найджел взглянул на Сантоса в упор. Не шутит ли он? Да нет, Сантос не шутил.
— Вы что, правда президент? — переспросил Найджел.
— Заверяю вас, что это так и есть.
— Интересно, а почему вы не упомянули об этом в своем письме?
— Я хотел, чтобы вы сперва увидели то, что у нас есть. И еще я хотел оценить вас, пока вы оцениваете сокровища. Я доволен вами — надеюсь, взаимно. Может, нам стоит продолжить обсуждение в аудиенц-зале за стаканчиком шерри?
Найджел согласился. Он лихорадочно соображал. Возможно, что Сантос просто вешает ему лапшу на уши и что он попросту намерен обокрасть собственный народ. Но, с другой стороны, насколько Найджел мог судить, Сантос говорил искренне. А потом, сама эта идея «национального достояния» выглядела дурной шуткой. Это же все равно, что подарить человеку роскошное поместье, в котором он будет подыхать с голоду, или заставить его любоваться шикарным пейзажем и одновременно умирать от жажды.
— Насчет этих вещей, — сказал Найджел. — Если я правильно понял, вы хотите взять отсюда отдельные предметы так, чтобы люди об этом не знали, и продать их на международном рынке.