Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Русская литература XIX века

Кондахсазова Динара Робертовна

А. М. Марченко

Мцыри

Поэма (1840)

Мцхет — древняя столица Грузии, основанная там, «где, сливался, шумят,/ Обнявшись, будто две сестры,/ Струи Арагвы и Куры». Тут же, в Мцхете, и собор Светицховели с усыпальницами последних царей независимой Грузии, «вручивших» «свой народ» единоверной России. С тех пор (конец XVII в.) и осеняет благодать Божья многострадальную страну — цветет она и благоденствует, «не опасался врагов,/ За гранью дружеских штыков».

«Однажды русский генерал/ Из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез./ Тот занемог…» Понимая, что в таком состоянии живым он ребенка до Тифлиса не довезет, генерал оставляет пленника в Мцхете, в тамошнем мужском монастыре. Мцхетские монахи, праведные мужи, подвижники, просветители, вылечив и окрестив подкидыша, воспитывают его в истинно христианском духе. И кажется, что упорный и бескорыстный труд достигает цели. Позабыв родной язык и привыкнув к плену, Мцыри

свободно изъясняется по-грузински. Вчерашний дикарь «готов во цвете лет изречь монашеский обет». И вдруг, накануне торжественного события, приемыш исчезает, незаметно выскользнув из монастырской крепости в ужасный тот час, когда святые отцы, испугавшись грозы, столпились, как агнцы, вокруг алтаря. Беглеца, естественно, ищут всей монастырской ратью и, как положено, целых три дня. Безрезультатно. Однако через некоторбе время Мцыри все-таки находят совершенно случайно какие-то посторонние люди — и не во глубине Кавказских гор, а в ближайших окрестностях Мцхета. Опознав в без чувств лежащем на выжженной зноем голой земле юноше монастырского служку, они приносят его в обитель. Когда Мцыри приходит в себя, монахи учиняют ему допрос. Он молчит. Его пробуют насильно кормить, ведь беглец истощен, как будто перенес долгую болезнь или изнурительный труд. Мцыри отказывается от пиши.

Догадавшись, что упрямец сознательно торопит свой «конец», к Мцыри посылают того самого чернеца, который когда-то выходил его и окрестил. Добрый старик искренне привязан к подопечному и очень хочет, чтобы его воспитанник, раз уж ему на роду написано умереть таким молодым, исполнил христианский долг смирился, покаялся и получил перед кончиной отпущение грехов. Но Мцыри вовсе не раскаивается в дерзком поступке. Наоборот! Он гордится им как подвигом! Потому что на воле он жил и жил так, как жили все его предки — в союзе с дикой природой — зоркие, как орлы, мудрые, как змеи, сильные, как горные барсы. Безоружный, Мцыри вступает в единоборство с этим царственным зверем, хозяином здешних дремучих лесов. И, честно победив его, доказывает (самому себе!), что мог бы «быть в краю отцов/ Не из последних удальцов». Ощущение воли возвращает юноше дажето, что, казалось бы, навсегда отняла неволя: память детства. Он вспоминает и родную речь, и родной аул, и лица близких — отца, сестер, братьев. Больше того, пусть и на краткий миг, жизнь в союзе с дикой природой делает его великим поэтом. Рассказывая чернецу о том, что видел, что пережил, блуждая в горах, Мцыри подбирает слова, поразительно похожие на первозданность могучей природы отчего края. И только один грех тяготит его душу. Грех этот — клятвопреступление. Ведь когда-то, давно, еще отроком, беглец поклялся самому себе страшною клятвою, что убежит из монастыря и отыщет тропу в родные пределы. И вот он вроде бы придерживается правильного направления: идет, бежит, мчится, ползет, карабкается — на восток, на восток, на восток. Все время, и днем, и ночью, по солнцу, по звездам — на восток от Мцхета! И вдруг обнаруживает, что, сделав круг, возвратился на то самое место, откуда начался его побег, подвиг Побега, В ближайшие окрестности Мцхета; отсюда рукой подать до приютившей его монастырской обители! И это, в понимании Мцыри, не простая досадная оплошность. Годы, проведенные в «тюрьме», в застенках, а именно так воспринимает приемыш монастырь, не только физически ослабили его тело.

Жизнь в плену погасила в его душе «луч-путеводитель», то есть то безошибочно верное, почти звериное чувство своей тропы, которым от рождения обладает каждый горец и без которого в диких безднах центрального Кавказа ни человек, ни зверь выжить не могут. Да, Мцыри вырвался из монастырской крепости, но той внутренней тюрьмы, того стеснения, которое цивизаторы построили в его душе, ему уже не разрушить! Именно это ужасное трагическое открытие, а не рваные раны, нанесенные барсом, убивают в Мцыри инстинкт жизни, ту жажду жизни, с какой приходят в мир истинные, а не приемные дети природы. Урожденный свободолюбец, он, чтобы не жить рабом, умирает как раб: смиренно, никого не проклиная. Единственное, о чем он просит своих тюремщиков, чтобы похоронили его в том уголке монастырского сада, откуда «виден и Кавказ». Его единственная надежда на милосердие прохладного, с гор веющего ветерка—а вдруг донесет до сиротской могилы слабый звук родной речи или обрывок горской песни…

А. М. Марченко

Маскарад

Драма в стихах (1835–1836, опубл. 1842)

Евгений Александрович Арбенин, человек не первой молодости, игрок по натуре и по профессии, разбогатев на картах, решает переменить судьбу: заключить «союз с добродетелью», жениться и зажить барином. Задумано — сделано. Жизнь, однако, вносит существенную поправку в прекраснейший сей план. Посватавшись не то чтобы по прямому расчету, скорее «по размышленьи зрелом», Евгений, неожиданно для себя, влюбляется, и не на шутку, в юную свою жену. А это при его-то угрюмстве и с его темпераментом — как лава, «кипучем» — душевного комфорта не обещает. Вроде бы «утих», причалил к семейной пристани, а чувствует себя «изломанным челноком», брошенным снова в открытое, бурное море. Жена его, спору нет, ангел, но она — дитя, и душой, и годами, и по-детски обожает все, что блестит, а пуще всего «и блеск, и шум, и говор балов». Вот и сегодня: праздники, Петербург развлекается, танцует, развлекается где-то и Настасья Павловна Арбенина (по-домашнему — Нина). Обещалась быть до полуночи, сейчас уж час второй…

Наконец является. Подкрадывается на цыпочках и целует, как доброго дядюшку, в лоб. Арбенин делает ей сцену, да милые бранятся — только тешатся! К тому же Евгений Александрович и сам нынче не без греха: нарушил зарок — «за карты больше не садиться». Сел! И крупно выиграл. Правда, и предлог благовидный: надо же выручить из беды проигравшегося князя

Звездича! Со Звездичем же из игорного дома едет он в дом маскарадный — к Энгельгардту. Чтобы рассеяться. Рассеяться не получается: в праздной толпе Арбенин всем чужой, зато Звездич, молодой и очень красивый гвардеец, в своей стихии и, конечно же, мечтает об амурном приключении. Мечта сбывается. Таинственная дама в маске, интригуя, признается ему в невольной страсти. Князь просит на память о маскарадной встрече какой-нибудь символический «предмет». Маска, не рискуя отдать свое кольцо, дарит красавчику потерянный кем-то браслет: золотой, с эмалью, премиленький (ищи, мол, ветра в поле!). Князь показывает маскарадный «трофей» Арбенину. Тот где-то видел похожий, но где, не помнит. Да и не до Звездича ему, некто Неизвестный, наговорив дерзостей, только что предсказал Евгению несчастье, и не вообще, а именно в эту праздничную зимнюю ночь!.. Согласитесь, что после такого бурного дня у господина Арбенина есть основания нервничать, ожидая припозднившуюся жену! Но вот гроза, так и не превратившись в бурю, умчалась. Ну что с того, что Нина любит иначе, чем он, — безотчетно, чувствами играя, так ведь любит же! Растроганный, в порыве нежности Евгений целует женины пальцы и невольно обращает внимание на ее браслет: несколько часов назад точно таким же, золотым и с эмалью, хвастал Звездич! И вот тебе на! На правом запястье браслета нет, а они — парные, и Нина, следуя моде, носит их на обеих руках! Да нет, не может быть! «Где, Нина, твой второй браслет?» — «Потерян». Потерян? Потерю, по распоряжению Арбенина, ищут всем домом, естественно, не находят, в процессе же поисков выясняется: Нина задержалась до двух часов ночи не на домашнем балу в почтенном семействе, а на публичном маскараде у Энгельгардта, куда порядочной женщине, одной, без спутников, ездить зазорно. Пораженный странным, необъяснимым (неужели всего лишь детское любопытство?) поступком жены, Арбенин начинает подозревать, что у Нины — роман с князем. Подозрение, правда, еще не уверенность. Не может же ангел-Нина предпочесть ему, зрелому мужу, пустого смазливого мальчишку! Куда больше (пока) возмущает Арбенина князь — до амурных ли шалостей было бы этому «купидону», если бы он, Арбенин, не отыграл великодушно его карточный проигрыш! Устав до полусмерти от выяснения отношений, супруги Арбенины, в самом дурном расположении духа, расходятся по своим комнатам.

На другой день Нина отправляется в ювелирный магазин; она наивно надеется, что муж сменит гнев на милость, если удастся подобрать взамен утраченной безделушки точно такую же. Ничего не купив (браслеты — штучной работы), мадам Арбенина заезжает к светской приятельнице молодой вдове баронессе Штраль и, встретив в гостиной Звездича, простодушно рассказывает ему о своей неприятности. Решив, что таинственная дама в маске и Нина Арбенина — одно и то же лицо, а «сказочка» про якобы потерянный браслет — с намеком, Звездич в миг преображается из скучающего бонвивана в пламенного любовника. Остудив его пыл «крещенским холодом», Нина поспешно удаляется, а раздосадованный князь выкладывает «всю историю» баронессе. Вдова в ужасе, ведь это именно она, не узнанная под маскарадной маской, нашла и подарила Нинин браслет!

Спасая свою репутацию, она оставляет Звездича в заблуждении, а тот, в надежде запутать Нину и тем самым добиться своего, отправляет ей, по домашнему адресу, предерзкое письмо: дескать, скорей умру, чем откажусь от вас, предварительно оповестив о его содержании половину светского Петербурга. В результате многоступенчатой интриги скандальное послание попадает в руки Арбенина. Теперь Евгений не только убежден, что жестоко обманут. Теперь он видит в случившемся еще и некий вещий знак: дескать, не тому, кто испытал «все сладости порока и злодейства» — мечтать о покое и беспечности! Ну, какой из него, игрока, муж? И тем более добродетельный отец семейства! Однако отомстить коварному «соблазнителю» так, как это сделал бы «гений злодейства» и порока, то есть задушить Звездича словно кутенка, — спящим, Арбенин не может: «союз с добродетелью», пусть краткий, видимо, все-таки что-то изменил в самом его существе.

Между тем баронесса Штраль, испугавшись за жизнь князя, которого, несмотря ни на что, любит, за что — не зная, «быть может, так, от скуки, от досады, от ревности», решается открыть Арбенину истину и тем самым предотвратить неизбежную, по ее представлению, дрль. Арбенин, прокручивая в голове варианты отмщенья, не слушает ее, точнее, слушая, не слышит. Госпожа Штраль в отчаяньи, хотя волнуется она напрасно: поединок не входит в планы Евгения; он хочет отнять у счастливчика и баловня судьбы не жизнь — зачем ему жизнь «площадного волокиты», а нечто большее: честь и уважение общества. Хитроумное предприятие удается вполне. Втянув бесхарактерного князька в карточное сраженье, придирается к пустякам, публично обвиняет в мошенничестве: «Вы шулер и подлец», дает пощечину.

Итак, Звездич наказан. Очередь за Ниной. Но Нина — это не безнравственный и безбожный князек; Нина это Нина, и Арбенин, суеверный, как все игроки, медлит, ожидая, что скажет, что подскажет судьба ему, ее старинному и верному рабу. Судьба же «ведет себя» крайне коварно: распутывая интригу, тут же и запутывает ее! Госпожа Штраль, после неудачной попытки объясниться начистоту с мужем подруги и понимая, что при любом повороте событий светская ее карьера безнадежно погублена, решает удалиться в свое деревенское именье, а перед отъездом разъясняет Звездичу «разгадку сей шарады». Князь, уже переведенный, по собственной его просьбе, на Кавказ, задерживается в Петербурге, чтобы вернуть злополучную безделушку ее настоящей владелице, а главное, чтобы остеречь Нину, которая симпатична ему: берегитесь, мол, ваш муж — злодей! Не придумав иного способа поговорить с госпожой Арбениной наедине, он весьма неосторожно подходит к ней на очередном великосветском балу. Называть веши своими именами князь не решается, а Нина решительно не понимает его намеков. Ее Евгений — злодей? Муж собирается ей отомстить? Какая чепуха? Не догадывается она и о том, к какому решению приходит издалека наблюдающий эту сцену Арбенин («Я казнь ей отыщу… Она умрет, жить вместе с нею доле я не могу»).