Все сказки не нашего времени
Шрифт:
Старик был дома один: дети и внуки на работе, правнуки играют во дворе. Люк представился, извинился за вторжение. Старик, казалось, не удивился визиту (это и понятно: новость о чужаке-фольклористе уже разнеслась по городу) и пригласил всю троицу разделить с ним вечерний чай. Ребята, выпив по чашечке, убежали поиграть со стариковыми правнуками. Хозяин внимательно вглядывался в гостя.
– Я ждал вас. Долго добирались.
– Только вчера узнал о вашем существовании. Как мне вас называть?
– Зовите меня по имени: Ян. А фамилия моя Нильсен. И что вас на самом деле
– Как ни странно, фольклор тоже. Потому что никаких исторических сведений добыть мне не удалось. Я по основной профессии ксено-историк.
– Хотелось бы и мне сказать о себе то же. Но у нас нет «истории» как науки – запрещено законом. Я был профессором кафедры лингвистики, и это лишь одна из двух гуманитарных кафедр нашего Университета.
– А вторая какая?
– Юриспруденции.
– Не густо.
– Да уж. А ведь всего сто лет назад были ещё социология, психология, политология, даже социо-генетика…
– Но не история?
– Нет. Историю отменили раньше, не скажу точно, когда. Во всяком случае двести лет назад, когда мой прадед начал свои дневники, в Университете такой кафедры уже не было. Надеюсь, вы не вызовете полицию?
– А с какой стати?
– Вести дневники запрещено законом. Правда, облав уже не проводят, не то что во времена моей молодости. Даже полиция у нас, и та «отсырела». Мы деградируем, Люр. А сейчас, похоже, просто вымираем. Статистика, впрочем, отсутствует. Но я-то прожил достаточно, чтобы заметить. И вы здесь появились не случайно. Так, Люр? Вы нам поможете?
– Нет, Ян. К сожалению, не могу. Помочь себе можете только вы сами. Совет Планет не допускает прямого вмешательства в дела планеты. Общество решает само, как ему развиваться. Но если оно деградирует и стоит на грани исчезновения, тогда Совет посылает дознавателя из кризисной службы. Собрать материал, чтобы не повторять ошибок при следующей колонизации. Ре-колонизации.
– И это всё?! А как же мы, первые колонисты?
– Ну, дознаватель имеет полномочия раскрыть этот материал – полностью или частично – населению планеты. Без конкретных рекомендаций. Только раскрыть. Если сочтёт нужным.
– Мы не совсем пропащие, Люр. Мы пытались. Но слишком поздно – похоже, мы почти сварились, как та лягушка… Я всё-таки надеюсь. На молодых: моих внуков и правнуков, на тех детей, что с вами пришли. Вот послушайте, эту песню мы ещё пели во времена моей юности.
Старик удивительно легко поднялся и вышел в соседнюю комнату, откуда вернулся с уже знакомым Люру инструментом – маленькой гитарой. Настроил, запел хрипловатым, приятным голосом.
Ну вот и всё. А как красиво было!
Деревья пламенели на ветру…
Подлюга-осень ветви оголила.
Скелет лесов – и тот ушёл во тьму.
Мы погружаемся всё глубже, всё темнее…
Как далеко до
Надежда гаснет, гнев и тот бледнеет.
Мы жаждем дна – а дна всё нет и нет.
Пора всплывать, пока дыханье живо,
Пока мы в силах мыслить и мечтать.
Там, в глубине – разверстая могила.
Не дно – а бездна. Всё! Пора всплывать.
– Но вы так и не всплыли…
– Не всплыли. Не от чего было оттолкнуться. Может, теперь опора появится – если вы найдёт то, что ищете. А я вам помогу.
– Каким образом?
– Архивы. Есть надежда, что они не уничтожены. Вернее, не уничтожены полностью.
– Где?
– Не так быстро, дознаватель. Сначала ключ, он приведет к архиву. А что будет потом, я и сам не знаю.
– Узнаем! Ключ у вас?
– Пойдём. Ключ в сарае.
Они вышли во двор – огромный, с рощицей деревьев у ограды слева. Деревья напоминали земные сосны, вечнозелёные, с золотистыми прямыми стволами. Вначале Люр увидел Асту, ещё одну девочку примерно того же возраста и двоих малышей в одинаковых комбинезончиках. Они бегали под соснами, смеясь и что-то выкрикивая. Проследив за их взглядами Люк обомлел: на высоте нескольких метров по двум натянутым между стволами тросам бесстрашно вышагивали Верн и другой мальчик, явно соревнуясь друг с другом.
– Они же упадут! – вырвалось у Люра.
Верн повернул голову на его голос, поскользнулся на тросе и закачался, пытаясь восстановить равновесие. Люр инстинктивно кинулся к нему, не обращая внимания на сердитые окрики старика. Конечно, он не успел. Верн сорвался и полетел вниз – но в метре над землей повис в воздухе, смеясь и размахивая ногами.
– Ничего смешного, – сердито сказал ему снизу Люр.
– Да, ничего смешного, – подтвердил подошедший старик. – Он же не знал о страховке.
Ребята притихли. Верн одной рукой отстегнул карабин на поясе и, держась другой рукой за страховочный шнур, соскользнул на землю. Он подошёл к Люку, но тот не дал ему времени на извинения – просто потрепал по взмокшей шевелюре, и повернулся к старику:
– Пошли, Ян, пусть ребята развлекаются дальше. Надеюсь, они хотя бы малышей на канат не поставят.
– Не факт, – ухмыльнулся старик.
Сарай в другом конце двора выглядел, скорее, как маленький бастион: каменный, приземистый, с узкими окошками-бойницами поверху. Ян открыл висячий замок и широко распахнул дверь, чтобы Люр мог заглянуть внутрь. Ничего особенного тот не увидел: полки с инструментами по стенам и большой верстак слева. Справа – передвижная лестница, чтобы доставать до верхних полок. Старик вошёл первым, снял с крюка у двери большой фонарь и включил его. «Входи» – сказал он Люру, а когда тот вошёл, закрыл дверь изнутри на тяжёлый засов.