Все сначала
Шрифт:
— Тебе нужно сменить одежду.
— Я и собирался это сделать.
Он встал и оказался совсем близко. Нет, не надо ей было спускаться, не следовало видеть красоту его тела, такого неотразимого в движении. Соломон обладал сильной мужской привлекательностью, которая действовала на нее всегда безотказно.
— Мне нужно выпить чего-нибудь горячего, — сказал он. — Промерз до костей.
Лорен. взглянула на него сквозь ресницы, лицо ее по-прежнему было замкнутым и холодным.
— Пойди переоденься в сухое, я приготовлю
— Не откажусь…
Он улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло. Когда Соломон вышел, она взяла его мокрые рубашку и свитер и, стиснув их руками, уловила исходящий от них запах. Пахло дождем и туманом с легким оттенком свойственного только Соломону горьковато-терпкого аромата кожи. Лорен поставила чайник на огонь, достала чашки. Из буфета она извлекла початую бутылку виски и добрую порцию плеснула в высокий тонкостенный стакан.
Соломон вернулся в чистом свитере и сухих брюках. Лорен заметила, что он причесался. От дождя и ветра кожа на лице у него разгорелась, но глаза под черными бровями по-прежнему смотрели мрачно.
— Ты поел?
— Я не голоден. — Он бесшумно подошел и встал за спиной. — Извини, что разбудил тебя.
— Нет, не разбудил. — Лорен пожала плечами, но не повернулась. — Я проснулась из-за шторма. Озеро совсем разбушевалось.
— Да, волны как горы. Около причала они поднимаются выше домов.
— Не хотела бы я сейчас оказаться на озере.
— Пожалуй, — согласился он.
— Сделай глоток, — протянула она ему стакан с виски.
Соломон выпил все содержимое стакана и, задержав дыхание, слегка поморщился.
Когда вскипел чайник, она заварила чай. Движения ее были автоматическими, голова была занята совсем другим. Соломон наблюдал за ней, и Лорен угадывала, что он чувствует: его душа откликалась на то, что происходило с ней. Они вели вежливый разговор, как люди малознакомые, а тем временем сильный порыв физического влечения заставлял их тела дрожать и тянуться друг к другу.
— Ты должен что-нибудь поесть, — бросила она коротко. — Я приготовлю сандвичи с ветчиной.
Соломон внимательно смотрел, как ловко она режет хлеб, мажет его маслом и накладывает ветчину, сдабривает ее горчицей. Закончив, Лорен пододвинула ему тарелку. Он сел за кухонный стол и пробормотал:
— Я действительно не хочу есть.
— Ешь.
Она налила ему чашку чаю. Соломон неохотно начал жевать сандвич.
— Лорен, что ты собираешься делать дальше?
Она села напротив и, не отвечая на вопрос, тоже стала прихлебывать чай. Соломон заглянул ей в глаза. Она не отвела взгляда.
— Мы с Чесси уже говорили об этом сегодня. Я думаю вернуться в музыкальный колледж и окончить курс.
Соломон посмотрел в тарелку и отодвинул ее от себя.
— Понятно.
Она никогда не видела его таким подавленным. Сильный внутренний свет его личности потух. Даже линия рта, обычно такая волевая,
— Ты права, — сказал он слегка осипшим голосом. — Я был слеп и эгоистичен, не давал себе труда подумать, в каком ты положении. Помнил только о себе…
— Уж мне-то незачем так подробно об этом рассказывать!.. — заметила она с горечью.
— Подожди. — Он еще ниже склонил голову. — Ты меня презираешь, и я это заслужил. Признаю, что был эгоистом. — Он быстро поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Но в тот день, когда ты неожиданно вошла в квартиру и увидела меня и Барбару, это не я целовал ее, а она меня. Войди ты на минуту позже, ничего бы не произошло. Я не хотел, чтобы она меня целовала. Черт возьми, я давно к ней охладел!.. Мы не встречались с тех пор, как я заметил тебя и того мальчика в театре, клянусь честью!
— Честью? — рассмеялась она, и Соломон поморщился.
— Этого я не заслужил, — сказал он с укором. — Я не стану тебе врать. Ты должна мне поверить!..
Лорен знала, что он говорит правду. Само поведение Барбары, ее ярость и страсть в сцене на обочине дороги подсказывали, что у Соломона с ней все кончено. По ее лицу он понял, что она ему верит, и торопливо продолжал:
— Я сидел над своими бумагами, торопясь все закончить и поехать к тебе. Боже мой, Лорен, как я хотел увидеть тебя. А о Барбаре даже не думал. Она пришла совершенно неожиданно, прослышав, что я в городе один. — Лицо его передернулось, темная краска залила щеки. — Барбара думала…
— Я знаю, что она думала, — ответила Лорен сухо.
Барбара пришла, надеясь, что Соломону успела надоесть его молодая неопытная жена и можно возобновить их прежние отношения. Скоротечные романы, в обилии бывшие у него в прошлом, давали ей основания для такой надежды. Бедная Барбара, подумалось Лорен, тяжело любить без ответа, а ведь она, без сомнения, любила — может, и сейчас любит — его.
— Ты думал когда-нибудь, что с ней сделал? — спросила Лорен с упреком. — Она ведь тоже способна на чувства.
Соломон замер и помрачнел.
— Из-за нее я чуть не потерял то, чем больше всего дорожу, — сказал он сквозь зубы. — Она просто не могла поверить, что я больше не хочу ее, и поэтому ты едва не погибла. — Он замолк и конвульсивно сглотнул. — Тогда мне показалось, что ты умерла. Попадись она мне под горячую руку, я бы, наверное, убил ее!
Наступило молчание, слышно было только его прерывистое дыхание.
Ветер налетел, навалился на окно и загремел железной задвижкой. Лорен вскочила. Нервы у нее были напряжены до предела, каждый звук болезненно отдавался в голове.