Все, способные держать оружие… Штурмфогель (сборник)
Шрифт:
– Что-то не так? – спросил Гуго, помедлив.
– Не знаю, – повторил Штурмфогель. – Вроде бы все как надо…
Ему не понравился голос Мерри. Он доносился сквозь шорох, шум и чужие голоса – и тем не менее в нем что-то ощущалось: то ли обреченность, то ли предел усталости, то ли та тихая злобность, которая возникает у человека, перешагнувшего границу смерти.
Опять же: у Мерри все это могло быть по естественным причинам… и тем не менее Штурмфогель беспокоился. Он сам был в некотором недоумении от этого своего беспокойства.
Будто
Но не было времени размышлять над собственными ощущениями.
– Сверим часы… – ритуальная фраза.
Встреча с Мерри была назначена в тихом полуподвальном ресторанчике на берегу бухты. За два часа до назначенного времени в ту сторону выдвинулись прикомандированные оперативники гестапо, совершенно неотличимые от турок. Когда от них пришло сообщение, что сторонней слежки не замечено, Гуго дал сигнал на выдвижение.
Штурмфогель на извозчике переехал Новый мост и, не доехав немного до вокзала, пошел пешком – сначала от берега, а потом в обход таможни к Египетскому базару. Сзади и по сторонам к назначенному месту шли остальные. Гуго и помощник военного атташе должны были приехать в последний момент…
Дул низкий сырой ветер. Слышно было, как лупят в берег короткие волны. Из низколетящих туч сыпалась серая водяная пыль. Не прошло и пяти минут, как с полей шляпы стали свисать и падать вниз студенистые, похожие на перевернутых медуз капли.
На европейца в длинном черном кожаном пальто здесь оглядывались.
Назначенный Штурмфогелем для встречи с агентом Ортвином ресторанчик – неприметный, спрятанный в глубине квартала – был, как ни странно показалось бы стороннему наблюдателю, пуст лишь наполовину. Но Штурмфогель знал, что здесь традиционно обедают многие таможенные, железнодорожные и почтовые чиновники средней руки… Когда-то, по оставшимся от Канариса данным, это был известный русский эмигрантский ресторан, назывался он «Полковник» и славился борщом и биточками в сметане. Теперь от старого остались лишь красные рубахи официантов да название, хотя и переведенное на турецкий.
Божественно пахло долмой.
Штурмфогель повесил пальто и шляпу на огромные гвозди, вбитые прямо в стену зала, и пошел к свободному столику в углу. Столик был, разумеется, забронирован для кого-то другого, но десять скомканных рейхсмарок немедленно решили дело в пользу Штурмфогеля.
– Нас будет трое или четверо, – медленно сказал он по-турецки. – Мои друзья придут позже. Принесите мне плов, большую чашку кофе и лимонную воду. И – я буду платить за всех.
Сев так, чтобы видеть вход, он медленно и осторожно скользнул наверх.
Наверху была вечная весна. Белые столы стояли под цветущими яблонями. Аромат стоял одуряющий. За столом рядом со Штурмфогелем уже расположился Гуго, в белом костюме с орхидеей в петлице; пиджак его вызывающе
– Все тихо, – сказал он.
– Хорошо. Я вниз.
Штурмфогель вдруг почувствовал, что его колотит дрожь. Все было неправильно…
Чтобы успокоиться, он принялся было за плов – и вдруг обнаружил, что все уже съедено. Тело постаралось… Он достал из внутреннего кармана стальную фляжку с коньячным спиртом и отхлебнул глоток. Правилами операции это возбранялось, но на правила он часто плевал.
Сейчас ему тоже хотелось плюнуть, все отменить… Если бы не тот факт, что под подозрением находится он сам, то так бы и сделал. Увы, руки связаны…
В дверях появился Гуго в сопровождении незнакомого высокого мужчины лет тридцати пяти. Гуго двигался и смотрел совершенно обычно, и никто не догадался бы, что на самом деле он сейчас наверху. В руках его был толстый коричневый портфель. Гонорар для Ортвина, подумал Штурмфогель. Они разделись и направились к столу.
Штурмфогель встал, приветствуя подошедших.
– Полковник Менцель, – назвался высокий.
– Майор Штурмфогель…
Последовал обмен рукопожатиями. Ладонь полковника была суха и тверда.
– Что вам заказать? – спросил Штурмфогель. – Рекомендую здешний плов.
– Я вегетарианец, – гордо сказал Менцель.
– Тогда салат?
Официант уже стоял рядом.
– Нет, только кофе и печенье.
– А я поем, – заявил Гуго, потирая руки. – Значит, так: долма…
– Вот он, – сказал Штурмфогель.
В дверях стоял, озираясь, Мерри. Его когда-то белый плащ был пропитан водой насквозь. С трудом, путаясь в пуговицах и рукавах, он содрал его с себя и быстро пошел к столу.
– У меня температура – тридцать девять, – сказал он вместо приветствия. – То ли пневмония, то ли опять малярия. Я думал, что уже вылечился. Наверное, ошибся…
Лицом он был похож на боксера, побывавшего в тяжелом нокауте: распухшие скулы и синяки вокруг глаз.
– Это Ортвин, – сказал Штурмфогель. – Ортвин, это полковник Менцель, помощник военного атташе, и мой шеф…
– Да, – сказал Мерри. – Простите. Это была глупость. Я ведь сгорел, Эрвин. Меня… пытали. Чтобы я вас… тебя… А потом я сбежал.
– То есть фотографий при вас нет? – спросил Гуго.
– Их вообще нет. В природе не существует. Это он все придумал. Дрозд. Он страшный человек…
– Понятно, – оскалился Гуго. – Я почему-то так и думал, что никаких фотографий не окажется. Слишком это было бы легко и просто… Но Ортвин! Гонорар был положен вам за данные о предателе. Этих данных вы не привезли…
– Я расскажу все, что знаю. Может быть, вы сумеете вычислить его. Но вообще-то… все эти дни я размышлял. У меня было много времени… Я думаю, это был лишь способ выявить… меня… и сковать ваши силы. И все. Скорее всего, предателя выдумал сам Дрозд.