Всё становится на места
Шрифт:
— Мой, но мне его уже некуда взять, — устало сообщает клыкастый, который под каждой мышкой держит по извивающемуся отпрыску. Под его глазом наливается свежий синяк.
И тут кто-то — сложно разобрать, кто именно — начинает хохотать так заразительно, что смех подхватывают и другие люди. Смеются клыкастые, смеются малыши, смеётся Дугальд, опуская на землю малыша и бочку, смеётся Мари в этой самой бочке, смеёмся мы с Гилбертом. Только Леон стоит чуть в стороне, и лицо его выражает растерянность. Похоже, он никак не может решить, к добру это столкновение или нет.
Отсмеявшись,
— Так значит, наши парни были у вас в безопасности, — не то спрашивая, не то утверждая, говорит Дугальд.
— В полной безопасности, — подтверждаю я. — И те, кто приплыли с нами — Брадан и Бартоломео — тоже целы, вот они. Ребята, подтвердите... Эй!
Моряки не слышат меня. Похоже, что и не видят тоже. Они выглядят так, будто для них на свете не существует никого, кроме Теванны.
— Вот это женщина, — восхищённо шепчет Брадан.
— Но-но, — строго говорит Теванна и машет скалкой перед его носом.
— Одним словом, они были в порядке до этого самого момента, — подвожу итог я.
— Осталось только выяснить, так ли хорошо тут обращались с нашим Теодором, — ворчливо говорит Ика.
— Теодора сейчас нет! — бросается к нам Леон, расставив руки. — Я прошу, не нужно его искать, не то наверняка случится беда!
— Какая такая беда? — Ика кладёт ему лапу на плечо. — Живо выкладывай, где наш Теодор!
— Я же сказал, — рыбак нервно сглатывает, — его совсем нет. Вообще. Он ушёл.
— Так мы пойдём за ним, — говорит Ика. — Ты скажи только, куда.
— Никуда, в это место никак не попасть!
— Ох, — хватается Ика за грудь. — Умер он, что ли?
— Нет! — мотает головой Леон. — Его просто нет!
— Может быть, Марлин знает, — говорю я. — Давайте спросим у него. Что-то я его здесь не вижу.
— Он дома... не идите! Не идите туда! — Леон срывается на визг. — Это опасно! Это неразумно! Вы можете погубить наши Острова, придёт зима, придут бури! Никакой защиты, никакой помощи! Не нужно!
Но его больше никто не слушает.
— Куда? — только и спрашивает Ика, обернувшись ко мне.
Я без тени сомнения указываю рукой на вершину холма, и все мы начинаем подниматься.
— А что происходит? — любопытствуют горожане, идя за нами. Только Леон остаётся лежать на земле, воя и молотя по траве кулачками.
— Нам нужен Теодор! — поясняют клыкастые.
— Теодор, этот бестолковый, зачем? — изумляются люди. Похоже, все они знали его не с лучшей стороны.
Когда мы добираемся до белого домика с башней, откуда-то выныривает запыхавшийся Леон. Его язык свисает аж до плеча.
— Не поз... уф... не позволю! — вопит он, загораживая руками вход. — Не смейте! Я так долго... я всё для вас! а вы!.. острова!.. зима!.. неурожаи... Пирожки-и-и!!!
Кто-то толкает дверь изнутри, вынуждая Леона отступить. Бедняга борется
— Что ещё здесь происходит? — сердито спрашивает он, упирая руки в бока и блестя стёклами зелёных очков. — Многовато гостей, вы не находите?
— Теодор! — ахает Брадан, расталкивая всех, летит вперёд и сжимает колдуна в крепких объятиях.
— Какой я тебе Теодор?! — ревёт тот, отбиваясь. — Я Марлин!
Но отбиться от такого, как Брадан, совсем непросто, даже если ты колдун.
— Ну конечно, — хохочет моряк, хлопая Марлина по спине мощной ручищей. — Чёрный Марлин, это ж твоё прозвище! Тебе, значит, сейчас больше по душе, когда тебя так зовут?
— Да отвяжись ты! — злится колдун и наконец отталкивает Брадана. — Это всё... это всё вы! — гневно указывает он пальцем на меня и Гилберта. — Я знал, что от вас не будет добра!
Я мало что понимаю, и судя по виду Гилберта, он тоже. Но тут в дело вмешиваются маленькие клыкастые.
— Теодор, Теодор! — вопят они и облепляют и ноги, и руки колдуна, и обхватывают за пояс, так что он не удерживается на ногах и падает, погребённый под этой кучей.
— Ой, быть беде, — тихо скулит Леон, сжавшись в комок у стены.
— Дети! А ну-ка назад! — повышает голос Ика и бьёт по котлу колотушкой.
— Мы соскучились! — вопят малыши, но всё же слушают старуху.
Марлин поднимается на ноги с искажённым от злости лицом, поправляет перекосившиеся очки.
— Вы все сейчас пожалеете... — его голос перехватывает от ярости.
Все отшатываются — кажется, даже клыкастые теперь понимают, что что-то пошло не так.
— Теодор — ничтожество! Если бы не я, его давно бы на свете не было! Я делал всё, что должен был он, но не смог.
Колдун делает шаг вперёд, и все мы дружно отступаем ещё на шаг назад.
— От этого никчёмного всего-то требовалось сидеть тихо и не высовываться, но в последние дни он чересчур засуетился. Думал отсидеться за моей спиной в плохие времена, а потом меня под зад ногой, да? Не выйдет! — оскаливается Марлин. — Никакой ему теперь воли! А вы все, неблагодарные людишки, разве не соображаете, что от меня больше пользы, чем от Теодора?
— Точно, точно, больше! — радуется Леон. — Я им всем об этом говорил!
— Знать не знаем никакого Марлина, — хмурит седые брови Ика. — Нам всем нужен Теодор!
— Теодор! — оглушительно подхватывают клыкастые.
— И мы за Теодором явились, — чешет в затылке Брадан. — Только я что-то уже мало чего понимаю...
Колдун глядит туда, где стоят Брадан и капитан Бартоломео, и его аж передёргивает.
— Подите прочь, — сдавленным голосом произносит он и потирает виски, будто вид моряков причиняет ему боль. — Леон, убери, убери этих двоих, они хуже всех! Или они уйдут, или случится что-то страшное... я ведь не отступлю так просто...