Все страхи мира

Клэнси Том

— Берт, только что у нас вышли из строя две «птички», — дрожащим голосом сообщил дежурный инженер «Интельсата». — Что произошло?

— Черт побери, у нас потеряно три, а также «Уэстстар» и «Телеглоуб». Целые системы перестали функционировать. Ведём проверку. А вы?

— И мы тоже, Берт. Как ты думаешь, что могло произойти?

— Не имею понятия. Представляешь, Стэси, из строя вышли девять «птичек». Чертовщина какая-то. — Наступила пауза. — Ты спрашиваешь, что могло произойти? Подожди минуту, что-то к нам поступает… О'кей, всё дело в программном обеспечении. Сейчас мы проверяем 301-й… Пиковый выброс… Господи! 301-й получил выброс, превышающий максимальный более чем в сто раз! Кто-то попытался прокачать через нас гигантский объём информации.

— И

мы придерживаемся такого же мнения. Но кто?

— Да уж точно не хэкер, какой-нибудь программист-фанатик… Чтобы выкинуть такой фокус, даже для одного канала нужна мощность, измеряемая мегаваттами.

— Берт, именно такая информация поступает и к нам. Каналы спутниковой связи и все остальные выведены из строя одновременно в результате мощного импульса. Вы торопитесь восстановить свои спутники?

— Ты что, смеёшься? У меня на орбите снаряжения на миллиард долларов! Пока не узнаем, чем это было вызвано, пусть не работают. Мой старший вице-президент сейчас едет сюда. Президент был в Денвере.

— Мой тоже, зато наш главный инженер застрял из-за снега. Провалиться мне на этом месте, если я возьму риск на себя. Думаю, мы должны выработать единую линию по этому вопросу, Берт.

— Никаких возражений с моей стороны, Стэси. А я свяжусь с Фредом Кентом из «Хьюза» и узнаю, что он думает об этом. Нам понадобится время, чтобы изучить все обстоятельства и проверить все системы. Я буду здесь, пока не выясню — и не выясню точно, — чем это вызвано. Нам нужно защитить нашу отрасль, дружище.

— Договорились. Я не уеду отсюда, пока не поговорю с тобой ещё раз.

— И сообщи мне, если узнаешь что-нибудь, ладно?

— Можешь не сомневаться, Берт. В любом случае позвоню тебе через час.

* * *

Советский Союз — огромная страна, по территории и по протяжённости границ намного превосходящая любую другую. Все эти границы охраняются, поскольку как существующая сейчас страна, так и все её предшественники не раз подвергались нападениям. Защита границ состоит из очевидных компонентов — войсковых групп, аэродромов и радиолокационных станций — и незаметных, скрытых от наблюдателя, таких, как радиоприёмные антенны. Последние предназначены для перехвата радиопереговоров и всякого рода электронных излучателей. Полученная информация передаётся наземными каналами связи или микроволновыми сетями в московский центр, штаб-квартиру КГБ — Комитета государственной безопасности, расположенного в доме № 2 на площади Дзержинского. Восьмое главное управление КГБ занимается, с одной стороны, сбором разведданных с помощью прослушивания линий связи и, с другой — обеспечением безопасности своих каналов от прослушивания противником. У этого управления длинная и заслуженная история, которая извлекла немалую выгоду из многочисленных успехов советских учёных в области теоретической математики. Соотношение между шифрами и математикой — логическое и тесное, и самым недавним проявлением этого была работа бородатого гнома чуть старше тридцати лет, увлечённого трудами Бенуа Мандельброта из Гарварда, создателя фрактальной геометрии. Объединив его достижения с работами по теории хаоса, осуществлёнными Маккензи в Кембриджском университете в Англии, молодой русский гений изобрёл совершенно новую теорию подхода к математическим формулам. Горсточка людей, понимавших, о чём идёт речь, единодушно признавали, что его работа заслуживает медали Планка. По исторической случайности отец молодого учёного был генералом в погранвойсках КГБ, и в результате Комитет государственной безопасности сразу проявил огромный интерес к его деятельности. Теперь математик получил все; что могла предложить ему благодарная родина, а когда-нибудь сумеет, может быть, получить и медаль Планка.

Ему понадобилось два года на то, чтобы использовать своё теоретическое открытие для каких-нибудь практических целей, но пятнадцать месяцев назад ему впервые удалось подобрать ключ к самому надёжному шифру государственного департамента

США, который именовался «Страйп». Ещё шесть месяцев спустя он убедительно доказал, что этот шифр по своей структуре схож со всеми военными американскими кодами. Сверка его работы с деятельностью другой группы криптографов, имевших доступ к данным шпионской сети Уолкера, а также с ещё более серьёзной работой Пелтона привела всего шесть месяцев назад к систематическому чтению секретных документов, зашифрованных американскими кодовыми системами. Однако полученные результаты все ещё не были полными. Изменение шифровальных ключей, происходящее ежедневно, приводило к тому, что иногда сведения совершенно не поддавались расшифровке. Бывало, проходила целая неделя, прежде чем удавалось подобрать ключ хотя бы к одному сообщению, но иногда по три дня подряд расшифровывалась половина перехваченных передач, причём с каждым месяцем эффективность возрастала. Главной помехой было то, что у специалистов по дешифровке не было доступа к современной компьютерной аппаратуре, которая могла бы осуществить проделываемую ими работу, и Восьмое управление готовило все больше и больше лингвистов, обрабатывающих растущее количество перехваченных депеш.

Сергей Николаевич Головко был разбужен от глубокого сна и приехал в свой кабинет, став ещё одним из тех разбросанных по всему миру людей, кто был потрясён и отрезвлён случившимся. Головко был сотрудником Первого главного управления всю жизнь, и его главная задача заключалась в том, чтобы изучать коллективный образ мышления американцев и давать своему президенту советы по поводу происходящего в Америке. Расшифрованные документы, попадавшие к нему на стол, являлись очень полезным инструментом для достижения этой цели.

Сейчас перед ним лежало не меньше тридцати таких депеш, которые содержали одно из двух сообщений. Все силы стратегического назначения были переведены на боевую готовность номер два, а остальные вооружённые силы — на боевую готовность номер три. Первый заместитель председателя КГБ пришёл к выводу, что американский президент охвачен паникой. Другого объяснения просто не было. Неужели Фаулер действительно считает, что Советский Союз пошёл на такую подлость? — подумал Головко. Эта мысль была самой пугающей за всю его жизнь.

— Ещё одно сообщение, с военно-морского флота. — Курьер положил ему на стол очередную расшифрованную депешу. Головко окинул её взглядом.

— Немедленно передать содержание в штаб ВМС, — распорядился он. С остальным он должен ознакомить своего президента. Головко поднял телефонную трубку.

* * *

На этот раз советская бюрократия действовала быстро. Через несколько минут был послан сигнал на ИНЧ, и подводная лодка «Адмирал Лунин» всплыла на поверхность, чтобы принять полный текст. Капитан первого ранга Дубинин читал его, пока он выползал из принтера:

АМЕРИКАНСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА «МЭН» СООБЩАЕТ СВОИ КООРДИНАТЫ 50 ГРАДУСОВ 44 МИНУТЫ 09 СЕКУНД СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ И 153 ГРАДУСА 01 МИНУТА 23 СЕКУНДЫ ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ тчк ВИНТ ВЫВЕДЕН ИЗ СТРОЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ СТОЛКНОВЕНИЯ НЕИЗВЕСТНЫМ ПРЕДМЕТОМ тчк

Дубинин вышел из рубки связи и направился к штурманскому столику.

— Где мы находились, когда услышали тот шум?

— Вот здесь, капитан, а пеленг был таким. — Штурман провёл линию карандашом.

Дубинин лишь покачал головой и передал штурману полученную шифровку.

— Читайте.

— Как вы думаете, товарищ капитан, что он сейчас делает?

— Находится у самой поверхности. Следовательно… мы поднимемся вверх, под самый слой, и двинемся с большой скоростью. Поверхностный шум заглушит его гидролокатор. Скорость — пятнадцать узлов.

— Думаете, он висел у нас на хвосте?

— Долго же вам понадобилось думать, чтобы догадаться. — Дубинин измерил расстояние до цели. — Ишь, какой гордый. Ничего, мы с ним посоперничаем. Вы знаете, как американцы хвастаются тем, что делают фотографии корпуса подлодки? А теперь, мой юный лейтенант, пришла наша очередь!