Все тайны Третьего Рейха

фон Паль Лин

Всю горечь поражения, как хороший социалист, он относил на совесть сил, желающих использовать ложный патриотизм для одурманивания масс и утяжеления собственного кошелька. Кто же были эти враги, победившие Германию? Социал-демократы, марксисты — враги настоящих социалистов. Немецкий народ предали с одной стороны либеральные силы, национальная торгашеская буржуазия, с другой — коммунисты. Для одних выгода оказалась дороже народа, для других действовал лозунг «чем хуже народу, тем лучше». «Правящий класс, с националистической точки зрения, пал. Он укрылся в мышиных норах, и шторм пробушевал у него над головой. Марксизм пал с социалистической точки зрения. Это была не революция! Это был заговор: это был жалкий, никудышный, трусливый, торгашеский переворот!

Переворот

начался уже во время войны. Пока героическая молодежь Германии жертвовала свои трижды священные жизни во имя нации в кровавых битвах Первой мировой войны, марксистские предатели народа бродили по стране и призывали к переговорам…В то время, когда Германия сражалась за свое существование, в их дешевых газетенках героический германский народ, перед делами которого время затаивало дыхание, был оскорблен, оклеветан, оплеван и оскорблен… Социал-демократия была поставлена во главе государства доверием германского пролетариата. Затем она самодовольно и глупо замаскировала эту форму разрушения, позволив беспрепятственно совершить этот ужасный акт убийства всего народа — ради партии… Все, кто пособничал этой системе, стали соучастниками преступления: от социал-демократов до германских националистов. Ни одна из этих партий не смогла принести Германии свободу».

Но кто может принести свободу?

Большевики?

Геббельс признавал Ленина как великого человека, использовавшего отвратительную марксистскую доктрину, которая показала полную негодность. В России применение марксизма привело к насилию над народом. В НСДАП он увидел единственную партию, способную вывести страну из кризиса и дать рабочему классу достойную жизнь. Но стоял пока что на левых позициях, Гитлера называл не иначе чем «буржуа Адольф Гитлер» и даже требовал его исключения из партии. Постепенно он все больше отходил от левого крыла и с интересом приглядывался к Гитлеру.

«Для нас жизненно важной проблемой сегодняшних дней является решение социального вопроса, — писал Геббельс, — социального вопроса не в смысле меньше работать и больше получать. Для нас социальный вопрос является вопросом возможности и способности взаимопонимания между немцами-соотечественниками. Германия будет свободной лишь тогда, когда тридцать миллионов левых и тридцать миллионов правых придут к взаимопониманию. Такой цели никогда не достигнуть буржуазным партиям. Марксизм и не желает достигать этого. Лишь одно движение сейчас способно сделать это — национал-социализм в олицетворении своего лидера Адольфа Гитлера».

Между призывом изгнать Гитлера из партии и полного признания его политики прошло менее двух лет. За эти два года Геббельс успел разочароваться в левом движении и нашел в Гитлере человека, способного повести за собой весь немецкий народ, — такого же харизматического вождя, как русский Ленин, только с правильной идеей, точнее — идеями: «Адольф Гитлер не выходец ни из интеллигенции, ни из высших десяти тысяч. Этот человек испытал всю социальную нищету своего времени, он изучал социальные проблемы не по книгам, а через свое собственное тело. Голод и холод, нищета безработицы — он слишком рано испытал это в своей жизни. Это просто удивительно, что он очень рано начал размышлять над тем, почему все так происходит, и начал искать причины этих страданий. Он добровольцем принимал участие в Первой мировой войне, был простым солдатом в Баварской армии. И война полностью раскрыла ему глаза. Он сам доискивался первопричин. И то, что он увидел, глубоко поразило его.

Измена марксизма рабочему люду Германии в ноябре 1918 года, ничтожность и трусость национальной буржуазии, огромная пропасть между людьми, считавшими, что их судьба принадлежит всем соотечественникам вместе, — все это привело Гитлера к решению посвятить себя политической работе в будущем. Гитлер понимает, что только новая идея, только идея национальной воли и социалистической справедливости в состоянии построить Германию будущего…

Мы хотим отчеканить германский принцип в новой форме, в форме Третьего рейха.

Мы хотим этого Третьего рейха с пылом наших сердец. Третьего Рейха великой Германии, Третьего Рейха социалистически разделенной судьбы. Это намного превосходит идеи братства, намного превосходит примитивную доктрину зависти. Мы обращаемся к народу Германии с конечным, самым жестоким обвинением. Но это конечное, чрезмерно жестокое обвинение таит в себе конечное великое примирение. Мы обвиняем правых и располагаем к себе левых… Мы не хотим буржуазного государства. Мы не хотим пролетарского государства. Мы хотим Германии!..

Мы не обещаем ничего, кроме одной вещи: что мы честные бойцы за то, чего мы желаем. Итак, мы призываем к борьбе. Над нами развивается флаг германской революции: красный фон с белым кругом и черной свастикой в нем. Под этим флагом в борьбе мы добьемся того, что сегодня есть лишь пустые разговоры и иллюзии: мира между разумом и кулаком».

Геббельс полностью перешел на сторону Гитлера. Гитлер заметил Геббельса, и его тоже привлек порывистый молодой человек, считавший его немецким мессией, не то Христом, не то святым мучеником. Гитлер даже нашел в Геббельсе, мало похожем на арийца, некоторые арийские черты — редкие золотые волоски в его черных волосах! Гитлеру понравился его стиль речи, окрашенный в романтические тона, его любовь к эффектам, его умение держать слушателей в эйфории — в этом взвинчивании масс, призыве их к борьбе, оба имели немало общих черт. Во всяком случае, оказалось, что Геббельс способен собирать на свои выступления толпы желающих его послушать. Конкурента себе в Геббельсе Гитлер не видел. Замечательного союзника — да. А Геббельс буквально влюбился в Гитлера. Это была любовь сильнее, чем любовь к женщинам.

Магда Геббельс, жена Йозефа, была первой красавицей Рейха

В этом плане Геббельс был влюбчив, но до начала 30-х годов ходил в холостяках. Он даже женился едва ли не по приказу Гитлера и на женщине, которая нравилась Гитлеру. Ему она тоже, конечно, нравилась (и не могла не нравиться, ибо была первой красавицей Рейха). Эту замечательную женщину звали Магда, или полностью Йоханна Мария Магдалена Квандт — жена крупного немецкого промышленника. Геббельс в то время (в 1926 году) был назначен гауляйтером Берлина. Об этом времени он вспоминал как об одном из трудных этапов жизни.

«Берлинское движение, которое я должен был принимать как руководитель, в то время находилось в малоутешительном состоянии. Оно переживало разброд и хаос вместе с остальной партией, как обычно в Берлине это имело особенно опустошительные последствия. Вождистские разногласия сотрясали устройство организации, если о ней вообще могла идти речь. Казалось невозможным снова добиться авторитета и твердой дисциплины. Две группы находились друг с другом в ожесточённой вражде, и опыт подсказывал, что так это нельзя было оставлять.

Партийное руководство долго медлило вмешаться в эту путаницу. По праву исходили из соображения, что если такое положение дел должно быть устранено, то в Берлине необходимо вообще все реорганизовать, что, по крайней мере, обеспечило бы для партии определенную стабильность на продолжительное время. Но в берлинской организации отсутствовал лидер, который был способен восстановить потерянную дисциплину и создать новый авторитет. В конце концов, решили перевести меня на некоторое время в Берлин с заданием возобновить хотя бы примитивную деятельность партии. Такая идея впервые появилась на съезде в Веймаре в 1926 году, потом она была доработана и обрела законченный вид во время совместного отпуска Адольфа Гитлера и Грегора Штрассера в Берхтесгадене. Я бывал много раз в Берлине, в ходе этих визитов, пользуясь случаем, изучал состояние берлинской организации и наконец решился принять тяжелое и неблагодарное задание.