Все темные создания

Гальего Паула

Мои руки дрожат, когда я отбрасываю волосы с лица, выпрямляюсь и оглядываюсь. Никого, кажется, нет, и я не задерживаюсь, чтобы испытывать судьбу. Быстро ухожу оттуда и возвращаюсь в свои покои.

Выпиваю бокал самого крепкого напитка, что нахожу, чищу зубы и принимаю ванну, которая оказывается слишком короткой и не снимает напряжения, словно въевшегося в мою кожу.

Поэтому я принимаю решение. Выхожу, вытираюсь и одеваюсь, собирая все остатки решимости и силы, и захожу в покои

Кириана без стука.

Перехожу через гостиную и вхожу в спальню.

Капитан лежит на кровати, уставившись в потолок. Как только он меня видит, сразу поднимается.

Я глубоко вдыхаю.

Я не знаю, как это пережить. Я не знаю, как он отреагирует, и не знаю, как отреагирую я. В который раз, как и почти всегда с Кирианом, я понятия не имею, что произойдёт дальше.

Он медленно приближается ко мне.

Он всё ещё в одежде, но снял жилет, оставив только белую рубашку с чуть расстёгнутым воротом, которая, если бы не жар от камина, не согрела бы его.

Его тёмные волосы слегка взъерошены, на концах немного вьются, непослушные, а в его взгляде спокойствие, неуместное в этой ситуации.

— С каких пор ты знаешь? — спрашиваю я напряжённо.

— О чём именно ты говоришь?

Он проходит мимо, сохраняя безопасное расстояние, внимательно наблюдая за мной. Я представляю, как он проверяет, нет ли у меня оружия или признаков опасности; но у меня ничего нет. Я даже не додумалась вооружиться.

И это только ещё одно доказательство моего сумасшествия.

— С каких пор ты знаешь, что я не Лира? — шепчу почти беззвучно.

Произнести это вслух оказалось гораздо страннее, чем я ожидала. Я — Лира. Я всегда была Лирой… или, по крайней мере, так меня учили в Ордене.

Кириан безразлично пожимает плечами. Его движения заставляют меня следить за ним, поворачивать голову, чтобы видеть, куда он идёт, словно волк, выслеживающий свою жертву.

— Трудно сказать точно.

Он улыбается и врёт.

Не важно. У меня есть ещё вопросы, которые я хочу задать.

— Кто-нибудь ещё знает?

— Возможно.

— Кто?

— Чтобы ты могла его убить и избавиться от него?

— Неужели ты думаешь, что, если бы хотела убить тебя, уже бы этого не сделала? Я держала кинжал у твоего горла, — шепчу я.

Мой взгляд невольно скользит к его шее. Я без труда замечаю след от пореза. Холодок пробегает по спине, когда я вспоминаю, что его смерть была реальной возможностью.

— Почему же ты этого не сделала? — хочет знать он.

Он останавливается.

— А почему ты не убил меня? — спрашиваю я.

Кириан делает шаг вперёд, и я сохраняю твёрдость, ожидая его ответа. На его губах появляется лёгкая улыбка.

— Вопросы… сколько вопросов, — бормочет

он и поднимает руку. Его огрубевшие костяшки нежно касаются моей щеки, что совершенно не сочетается с его образом.

— И всё же ты не отвечаешь ни на один из них, — замечаю я.

— Ты тоже, — улыбается он, не отрывая руку от моего лица.

Я задерживаю дыхание, представляя, как эти пальцы скользят по моим плечам, груди, к центру моего живота, а потом…

Я отстраняюсь и делаю шаг назад.

— Скажи мне, почему ты не убил меня, Кириан. Это не имеет смысла. Если ты знаешь, что я не она, если ты знал это давно, почему я всё ещё свободна и жива?

Кириан потирает подбородок, задумчиво отводя взгляд, словно обдумывая ответ, который он собирается мне дать.

— У меня есть свои причины, — наконец отвечает он.

— Какие? Думаю, я заслуживаю знать, почему я всё ещё жива.

— Не думаю, что сейчас подходящее время говорить об этом, — отвечает он. — Ты сможешь требовать честности, когда сама будешь её проявлять.

В груди у меня начинает расти чувство, похожее на угрызение совести. Это странное ощущение, особенно когда тебя всю жизнь учили, что не должно его быть.

— Итак, что теперь? — спрашиваю я, чувствуя беспомощность.

— Теперь мы будем ждать, пока изготовят золотой гребень для Ламии, а затем попросим её разорвать наш договор с Тартало.

Я глубоко вдыхаю, но мне всё равно кажется, что воздуха не хватает.

— Нирида знает, что я не Лира?

Кириан наклоняет голову, чуть нахмурившись.

— Нет. Она не знает.

Я киваю, благодарная за ответ, который кажется мне искренним.

— Ты не собираешься рассказать мне ничего больше, правда? — уточняю я.

— Пока нет, — отвечает он с лёгкой жесткостью.

Я чувствую себя потерянной и слишком взволнованной, чтобы найти разумный способ справиться со всем этим. Поэтому я просто делаю вдох, прохожу мимо него и направляюсь к выходу.

— Ты не скажешь мне, кто ты? — спрашивает он.

В его голосе слышится печаль, глубокая тоска, которая заставляет меня вздрогнуть и которую я не до конца понимаю. Почему это боль, а не ненависть?

— Меня зовут Лира, и я была ею последние десять лет своей жизни.

Он долго смотрит на меня, словно пытается понять.

— Сколько тебе лет?

— Столько же, сколько было бы ей сейчас.

— Вы практически одинаковы, — бормочет он, и я слышу в его тоне ту же тревогу, что гложет и меня.

Я вижу его таким же потерянным и одиноким. Я вижу его грустным, потрясённым. Я вижу его человность…

Я поворачиваюсь к нему.

— Практически? — переспрашиваю.

— Вы очень разные.