Все точки над ё...?

Гордеева Евгения Александровна

Потом процарапанный текст сменился другим, написанным краской:

Осыпается взорванный храм, Лики светлые сброшены под ноги. Превратили Россию в бедлам Прославляя безбожные подвиги. Отреклись от всего и от вся. Стяги в руки кровавые выданы… Всё по кругу — закон бытия, Вера новая — новые идолы.

Я стояла у стены, задумчиво водя пальцем по нацарапанным словам, и словно слышала крик чужой души, на-стигший меня через толщу лет. Они тоже проводили здесь не

один час, ища те, самые точные, самые могущественные слова, которые могли воскрешать тех, кто покоился в этом склепе. Они также как и я были один на один с этой зада-чей, и никто не мог им помочь… И мне никто не поможет, пока я сама не домыслю — додумаю как нужно это делать. Я вернулась в кресло и задумалась, но мысли мои скакали с одной темы на другую, как козлята по летнему лугу. Тре-бовательное урчание живота оповестило меня о готовности к принятию пищи, заглушая все остальные здравые мыс-ли.

— Ладно, сначала подкреплюсь. И что мне тут Яга припасла? — и откинула салфетку и удовлетворённо потёрла руки. — Пирожки, молочко, яблочки…

Вообще то я не имею привычки чавкать, но, то ли акустика в этой пещере была такая коварная, то ли я сама слегка забылась и перестала соблюдать приличия… Звуки, которые раздавались под сводами склепа, легко можно было принять за чавканье стаи голодных гиен, а я всего лишь грызла яблоко. Слегка устыдившись своих манер, я за-глянула в саркофаги, как отреагировали подопечные на сей моветон. Нет. Ничего не случилось. Всё тихо и спокойно. Никто не возмутился, никто не стал предъявлять претензий… Жаль! Я умастилась в кресле и вновь задумалась. Я так усиленно думала, что не заметила, как уснула.

Мне приснился забавный лопоухий щенок, пытающийся стянуть с ног мои почившие в болоте розовые тапоч-ки. Он смешно тявкал, подпрыгивая, как резиновый мячик. Я весело смеялась, теребя его мягкую шкурку. Потом под-няла его на руки, а он лизнул меня в нос. Действие мягко перетекло к какому-то водоёму, где к нам присоединился Май в образе белоснежного лебедя. Андрей оповестил нас, что научился летать и предложил покатать нас. Вот мы уже летим на ставшим огромным Мае — лебеде. Ветер бьёт в лицо, я крепко прижимаю щенка к себе. Мне весело и страшно. Внизу проплывает карта Порубежья. Нас догоняет тёмно — серая туча, при приближении оказавшаяся Хма-рой. Горыныч с удивлением смотри на небесных конкурентов и недовольно гыкает. Я понимаю, что змей ревнует нас к небу, и добродушно похлопываю длиннющей рукой по хвосту летучей рептилии. Хмара удовлетворённо уходит в пике и скрывается в Безмирье. Мы приземляемся у сарая Перетопа и наперегонки бежим к живому ключу. Я черпаю воду пригоршнями и жадно хватаю её пересохшим ртом, но напиться не могу. Жажда одолевает меня со страшной силой, становится невыносимо жарко, и… я просыпаюсь.

Я укрыта тёплым пледом. Страшно хочется пить. Где-то тут был кувшин с молоком…

— Интересно, кто это накрыл меня пледом? Яга, скорее всего. Пришла меня проведать, а я тут… долг свой Бе-регинский исполняю, десятый раз… А что мне такое снилось? — я вспомнила сон и поняла, что лопоухий щенок — это мой будущий сын. На душе стало легко и свободно как-то. Вдохновение посетило меня нежданно — негаданно:

Ношу под сердцем тайну бытия, Храню её сокрытою до срока. Мечтой живу, и в ожидании дня Я небесам молюсь и страстно и глубоко. Я телом слышу пульс, живущего во мне, Желания его и мысли ощущаю. Ещё едины мы… И как в прекрасном сне Его приход с надеждой ожидаю.

Я, как глубоко беременная женщина сложила руки на животе, улыбаясь чему-то своему, сокровенному. Ощу-щение лёгкого движения под руками, словно в воде где-то рядом проплыла рыбка, поначалу не тронули меня,

но уже через секунду я вся встрепенулась. Первый толчок! Конечно, толчком его назвать трудно, но… Я первый раз почувст-вовала, что жизнь, которая живёт во мне, подаёт знаки: «Вот он я, мама!» Я прикинула срок. Всё верно, четыре месяца.

— Так! — я выбралась из кресла и суетливо оглянулась вокруг. — Мне срочно надо к мужу! У меня тут такие со-бытия! Мы тут уже шевелимся во всю! Господа разлюбезные, будьте так добры, воскрешайтесь! — я бросилась к сар-кофагу богини и стала её бесцеремонно тормошить. — Зевана, вставай, пожалуйста! Залежалась ты тут! Там на твоё законное место черти посягают, Числобог весь терем захламил, зверьё без присмотра! Вставай!

Ресницы Зеваны дрогнули, и первый слабый вздох оповестил меня, что одну богиню я всё-таки воскресила. Она открыла глаза и с недоумением уставилась на меня.

— Ты не Анна, — сурово произнесла хозяйка Безмирья.

— Совершенно верно, я — Варвара, новая Берегиня. Вставайте, пожалуйста. Вас там, — я махнула рукой в сторо-ну выхода, — уже давно ждут.

— Ага, ждут, — повторила за мной богиня. — А я тут одна?

— Нет, — обрадовала я её, — вас тут четверо. Один — скандинав. Такой красавчик!

— Да? Где? — она бодро, несмотря на почти вековую спячку, вскочила со своего ложа и безошибочно подошла к гробу Моди. — Зело хорош! — одобрительно произнесла Зевана и оглянулась на другие гробы. — Китоврас и Полеля?

— Ага. Я их сейчас тоже… разбужу. Полеля! Полеля! — начала я тормошить юношу. — Поднимайся! Всё самое интересное проспишь! — я попыталась вынуть у него из рук жалейку, но её сжали сильнее. — Ага! Попался! — я весело потрепала его за нос. Нос сморщился и чихнул. — Зевана, помоги ему до конца очухаться! — я воодушевлённо перемес-тилась к Китоврасу. Теребить бога мудрости за нос я не решилась. — Господин Китоврас! Китовра-ас! — никаких при-знаков пробуждения. — Лежишь тут, хорошо тебе, никаких беспокойств! А там, между прочим, такое творится, та-кое… — что «такое» и где оно творится, я не придумала, но надо было как то призвать полкана к жизни, — там Перун ведёт себя как… как… подросток! Вот!

— Перун? — удивилась Зевана.

— Да он всегда был шутником, — усмехнулся уже полностью оживший Полеля. — Этим ты Китовраса не уди-вишь.

— Да? А чем тогда?

— У полканов всё в порядке?

— Вроде да… — я напрягла память и выудила из её недр самое болезненное воспоминание. — У Кощея… бзики наблюдаются.

— Бзики? — вытаращил на меня голубые глаза Полеля.

— Чудит он, — поправилась я.

— Чудит…, - серьёзно произнесла Зевана, — на то он и Кощей, что бы чудить. И что он натворил?

— Волкодлака в мир выпустил, — довольно зло вырвалось у меня.

— Волкодлака? — слились два голоса, нет — три голоса.

Из квадратного саркофага поднялась седая голова бога мудрости. Китоврас обвёл нас своими карими глазами, оценил обстановку и стал, кряхтя, выбираться из каменного ложа. Я облегчённо вздохнула и направилась к сканди-навскому гостю.

— И что с волкодлаком? — требовательно спросил полкан.

— Уничтожили, — как можно равнодушнее оповестила я собравшихся, и склонилась над своим бонусом. — Мо-ди, — почему-то шёпотом позвала я, — Моди! А он по-русски понимает? — оглянулась я на богов.

— Должен, — Зевана подошла ко мне и стала оценивающе изучать лежащее тело, — бог он как-никак.

— Ага, и что мне с ним делать?

— А ты его за нос потрогай, — посоветовал Полеля, — на меня подействовало.

— За нос? — я с сомнением посмотрела на бицепсы Моди. — А вдруг он драться начнёт?

— Я же не начал, — подбодрил Полеля.

— Так у тебя специальность мирная. Ты нежный, музыкальный… В дудку свою, как клещ вцепился, — парень довольно хмыкнул. — А этот, смотри, какой… здоровый. Он просто рукой махнёт, а я отлечу в стену! Не-ет! Я так не согласна! — я подошла к его голове и легонько похлопала по щекам. — Эй, богатырь, давай, воскрешайся!