Все в его поцелуе

Гудмэн Джо

– Тогда что же вы им предлагаете?

– Власть. – Уэст сел и подоткнул под спину подушку. Он провел ладонью по волосам, взъерошив их еще больше. – Я говорил вам, что Беквиту не понравилось мое намерение самому выяснить, что случилось с мисс Петти. Естественно, ему захочется находиться в курсе моих действий и даже получить известный контроль над ними. Он не сможет получить желаемое, если не пригласит меня присоединиться к ним, и он не может пригласить меня, не поговорив с остальными. Вот, Рия, что я им предлагаю: возможность избавиться от той угрозы,

которую я для них представляю, и защитить свое положение.

Слушая его, Рия, сама не замечая своих действий, переплела пальцы и положила подбородок на сомкнутые кисти.

– Вы все еще видите в Беквите одного из них, – вынесла она свой вердикт. – Видите в нем члена «Ордена епископов».

– Он и есть епископ. Я не могу считать его кем-то другим. Или притворяться, что он не епископ.

Рия кивнула, решив не высказывать возражений, родившихся у нее в голове. Она, кажется, переняла у него его же тактику: не пытаться изменить мнения оппонента, если позиции расходятся. Уэст, похоже, догадался о той битве, что она вела с собой, потому что в уголках его губ заиграла улыбка. Она ответила ему той же монетой.

– Я никогда не говорила, что ничему не могу у вас научиться.

– В самом деле, – ответил он с той самой улыбкой, значения которой даже Рия при всей своей неискушенности не могла не понять.

Она вспыхнула до корней волос.

– Вы придали моим словам тот смысл, который я в них не вкладывала.

– В самом деле?

– Вы невыносимы.

Он усмехнулся:

– Ваше презрение оказалось бы более действенным, если бы вы постоянно не косились на ту книжку.

– Я смотрела на вас.

– Вы думали о той книге. – Он воспринял легкий вздох Рии как признание. – Что вы хотите знать о книге?

– Где вы ее раздобыли?

– В кабинете Беквита.

Рия не знала, что ответить.

– Как странно.

– Полагаю, вам покажется странным, но не все мужчины считают поэзию Байрона или Шелли подобной афродизиакам. – Он вопросительно на нее посмотрел: – Вы ведь знаете, что означает названное мною слово?

– Конечно, знаю, – холодно сообщила она. – Оно производное от слова «Афродита»; богиня любви и красоты в Древней Греции, и означает нечто, что дает новый толчок мыслям о любви и красоте.

Уэст медленно кивнул, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Верно, вы сказали одно из определений.

– Если есть другое, то я хотела бы его услышать. Я не люблю, когда меня держат в неведении.

– А я не ваш чертов учитель.

Она не отреагировала ни на само его заявление; ни на тон, каким он его сделал. Она просто пристально смотрела на него.

– Ладно. Афродизиак – это нечто, обычно еда или снадобье, возбуждающее кровь. – Он вздохнул, когда она в ответ лишь приподняла бровь. – Они усиливают сексуальное желание. Я не могу сказать проще.

– И не надо. Я и так вас поняла, – Она помолчала, после чего церемонно добавила: – Спасибо вам.

И сказанное ею «спасибо» обезоружило Уэста. Его ледяные нотки настолько шли вразрез с тем, как пылали ее щеки, что

представление выглядело крайне комично. Но ему захотелось не смеяться, а поцеловать ее.

Он подался вперед и положил ладонь Рии на затылок. Когда она поняла его намерение, он уже прижал свои губы к ее губам, сначала несильно, но, не встретив сопротивления, осмелел. Ее губы, нежные, сладкие и теплые, раскрылись, и она еле слышно вздохнула.

Он прижал ее теснее, бедра их соприкоснулись. Она повернулась в его объятиях, подальше от края кровати. Руки ее вспорхнули к его плечам, затем еще выше, она зарылась пальцами в его волосы. И тогда он застонал, хрипло, низко, и кровь его заиграла. Он чувствовал, как она прижимается к нему изо всех сил, как набухла ее грудь.

Она чуть-чуть потянула его за волосы, чтобы он опустил ее на кровать. Не отрывая рта от ее губ, он последовал за ней. Глаза у обоих оставались закрыты. Поцелуй стал глубже, он проник языком в ее рот, пробовал ее на вкус, всасывал сладость ее рта.

Ногой оттолкнув одеяло и нашарив руками пояс ее халата, Уэст развязал его. Фланелевые полы распались по обе стороны, и она осталась лишь в тонкой ночной сорочке – единственном барьере для его ласкающих рук. Он положил руку на ее живот и почувствовал, как сократились мускулы. Ладонь его скользнула выше, и дыхание ее стало сбивчивым и частым. Когда он накрыл ладонью ее грудь и провел ногтем по набухшему соску, бедра ее приподнялись.

Уэст оторвался от ее губ и заставил себя успокоиться. Они лежали на кровати посреди вороха одеял и простынь ногами к изголовью. Грелка грозила свалиться, и он поспешил ее убрать. Одна из подушек упала на пол, там же валялись тапочки Рии. Только сейчас он понял, как холодно в комнате без одеяла, но дрожь, что его пробирала, к холоду отношения не имела.

Рия смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, и глаза ее затуманились. Желание, ясно читавшееся в ее глазах, представлялось вполне осознанным, может, даже отчасти вызывающим, разогретым любопытством, потребностью, оживленной умом существа мыслящего.

Что бы он теперь ни сделал с ней, она бы не сопротивлялась. Уэст прикоснулся лбом ко лбу Рии. Он закрыл глаза, но на губах его порхала улыбка.

– Может, я все-таки буду твоим чертовым учителем, – прошептал он.

– Я никогда не говорила, что ничему не смогу у тебя научиться, – чуть улыбаясь, повторила она слова, сказанные ранее совсем в ином контексте.

Он ничего не ответил. Просто поцеловал ее еще раз и откатился, перевернувшись на спину. Краем глаза он видел, что Рия повернулась на бок и вытянулась на кровати лицом к нему, приподнялась на локте, почти повторив ту позу, в которой застала его проснувшимся.

– Я внушаю вам отвращение, – тихо предположила она.

– Нет.

– Тогда почему вы меня не целуете?

– Я не уверен, что хочу брать на себя ответственность.

Она потерла босые ступни одну о другую, спасаясь от холода. Уэст потянулся за одеялом, чтобы укрыть ее, но она остановила его рукой.