Все в сад!
Шрифт:
толчок в бок.
— Эй-эй! Поаккуратней! Испортишь товар, тебе Боров башку открутит! — а
это уже другой голос… Стоп! — это тот, второй, что про зубочистку шутил… А
первый, стало быть — тот самый громила с дубиной… Мешки проверяли… Ну
так бандитам положено…
— Да обидно… — с досадой в голосе отозвался предполагаемый громила.
Сидим тут уже столько… Скоро мхом порастём. И ни добычи нормальной, ни
развлечений…
— Как
голос стал глуше, словно говоривший отвернулся в сторону.
— Так это ж… Того… Боров говорил, товар не портить… — в голосе громилы
послышалось сомнение.
— Дык кто ж портить-то собирается? Мы аккуратно употребим, следов не
останется!
— Угу, не останется… А как она ещё того? Не того?…
— Пока не попробуешь — не узнаешь, — философски отозвался подельник
громилы. — Ну-кась, помоги мне с неё плащик-то снять… Для начала…
Пока Витя слушал неспешную беседу бандитов, тьма перед его глазами
светлела, яркие искры расплывались и бледнели, превращаясь во всё
медленнее движущиеся цветные пятна. Наконец, пятна замерли, сложившись
в какую-то мутную картину, которая, в свою очередь, начала приобретать
резкость…
Зелёные кроны деревьев. Над ними — голубое небо. 'Это что, я лежу на
спине?' — подумал Витя. 'Надо попытаться повернуть голову в сторону
голосов'.
Получилось. 'Ага, вот и эти два урода. И Маша…'
Девушка всё ещё была без чувств. Чем бандиты и пользовались, раздевая
её, словно безвольную куклу. Плащ уже сняли, теперь один из бандюков, тот
что пониже, возился со змейкой джинсов. Невиданный ранее механизм
привёл его в замешательство.
— Ну, и где ж тут пуговицы? — озадаченно почесал он в своём почти таком же
рыжем, как у Нара, затылке.
— Да странная какая-то одёжа у них обох… — закивал лохматой башкой
громила. Иноземная, наверно. Щас много придурков развелось, которые в
иноземные шмотки рядятся… И штаны у них из каких-то старых тряпок
сделаны, и обувка дрянная… Вон, смотри, разлазится уже…
— Да што мне их обувка… — раздражённо прошипел рыжий. — Нож дай!
— Ты чё, совсем свихнулся? Какой нож? Девка нам ещё пригодится!
— Вот прямо щас и пригодится, только штаны ей разрежу! Давай нож!
— Ага, щас! У тебя свой есть!
— Своим я мясо режу, а у ней, вон, штаны-то все в грязи да в пыли.
Прокаливай потом ножик на огне, чтобы какую заразу не подхватить, и до
ветру по сто раз на дню не шастать…
— Ага! Так ты
— Тебе полезно. Вон какое пузо наел… Спокойно! Спокойно! Не даёшь свой
ножик — не надо. Принеси ковырялку… Этого вон… Героя…
— Громила обернулся в сторону Вити. Тот моментально закрыл глаза, но
было уже поздно.
— Слышь, рыжий, а шибздик то уже очухался, — осклабился бородач.
–
Может его того… Ещё раз дубинкой приласкать?…
— Зачем? — отмахнулся рыжий. — Ручонки шаловливые у него связаны, а
глазёнки… Пусть смотрит. Раньше этот сопляк, наверное, такое только во сне
видел. — С этими словами рыжий потискал Машу за груди. Девушка,
наверное уже начала приходить в себя, потому что чуть слышно застонала.
–
О! Вишь! Нравится! — обрадовался рыжий… Погоди, девонька, щас тебе будет
хорошо…
Парень понял, что дальше притворяться потерявшим сознание
бессмысленно, и снова открыл глаза. Чтобы увидеть, как подошедший бугай
выдёргивает из земли его недомеч, до того торчавший недалеко от Витиной
головы. Уловив на себе взгляд своей жертвы, бородач довольно оскалился, и
провёл кончиком клинка по шее парня. Витя, как мог, вжался в землю.
Навалилось ощущение полной беспомощности. Руки были связаны, да, как
выяснилось, он и со свободными-то руками мало что может… От обиды
потекли слёзы… Громила наклонился и потрепал парня по щеке.
— Не плачь, щенок… Всё будет хорошо! Гы… Для нас с рыжим. А щас
смотри и учись, пока жив! — с этими словами бугай направился к рыжему,
который, решив не терять времени даром, пока его подельник ходил за
ножом, начал расстёгивать на девушке рубашку.
— Слышь, рыжий, а Боров ничего не скажет за испорченные штаны?… — с
сомнением обратился к мелкому бандюку громила.
— Да разве ж это штаны?! Это ж — тьфу! Тряпка драная! — отвлёкся тот от
своего грязного дела. И вообще — девка в штанах, это… Это… — рыжий
наморщил лоб, — как тот дюже вумный старикашка говорил, которого мы тут
упокоили в прошлом году?… Во! Это нонсенс!
— Хто? — недоумённо наморщил лоб бородач.
— Неважно, — отмахнулся рыжий, расстёгивая последнюю пуговицу на
машиной рубашке, и распахивая её.
— Ух ты! — удивился громила.
— Ты что, женской груди ни разу не видел? — удивился удивлению громилы
рыжий.
— Груди то я видел, и получше, чем эти пупырышки… — пробасил бугай. Но