Все ведьмы делают это!
Шрифт:
— Порешу тебя, желтомордый! — и кинулся на хлипкого интеллигентного Синдзена.
Тот, однако, не растерялся и, неуловимо взмахнув руками, заставил нападавшего пошатнуться и впечататься лицом в вазочку с мороженым. Впрочем, мороженое противника не остановило. Он мгновенно поднялся, издал звериный рык (все пребывающие на данный момент в буфетной бросились оттуда врассыпную) и принялся демонстрировать великолепную технику рукопашного смертоубийства. Господин Синдзен тоже не остался в долгу, но чувствовалось, что долго он не продержится, поскольку в руках воняющего джином бандюги неожиданно
Авдей, в общей суматохе бросившийся на выручку своим дочерям и теще, не заметил, в какой момент Инари исчезла из его поля зрения. А когда он, препоручив скулящих от страха девочек заботам Татьяны Алексеевны и набежавших секьюрити, кинулся в буфет, то увидел незабываемое зрелище.
Господин Синдзен с набухающей на лбу шишкой рухнул на пол от мощного удара. Мужик-трансформатор занес было над ним лом, но тут…
Инари с пронзительным гортанным криком подпрыгнула в воздухе и блестяще исполнила знаменитый прием «пяткой в нос». От этого удара бандит пошатнулся, но устоял. Посмотрел на Инари налитыми ненавистью глазами и выдавил:
— Прочь… Я все равно его убью. Должен убить. — И махнул на японку ломом.
Но Инари и не думала уклоняться. Ее руки сплелись каким-то хитрым кольцом и выдернули лом из мощных пальцев мужлана. Кимоно на Инари уже не было. Облегающий гибкое тело женщины костюм блестел ало-золотой чешуей, а лицо изменялось, плавясь, словно пластилин на солнце, становясь мордой дракона.
Однако это не испугало ее противника. Он продолжал сражаться с нею, пробивая себе дорогу к бесчувственному телу Синдзена и упорством своим напоминая локомотив.
— Я должен, — невнятно бормотал он губами, на которых выступила кровавая пена. — Я призван…
Авдей не выдержал этого душераздирающего зрелища и бросился на подмогу любимой женщине. Инари вместо благодарности глянула на него нечеловеческим взглядом и прошипела:
— Убирайтесь! Уводите людей! Это не ваш бой! — и чтобы Авдей не вздумал спорить, влепила ему пощечину, от которой писателя лихо вынесло из буфета в соответствии с законами инерции.
Авдей проехался по паркету, вскочил, помотал головой и огляделся. Перепуганная публика жалась к стенам. Люди из администрации театра метались среди зрителей, умоляя сохранять спокойствие и крича, что наряд милиции для усмирения пьяного хулигана уже вызван…
И тут из буфетной раздались два леденящих душу вопля: сначала женский, а потом мужской. Мужской вопль перешел в стон, затихший на какой-то жалостливой щенячьей ноте… После этого воцарилась тишина.
В этой напряженной тишине из буфета, ступая по лужам и осколкам, вышла японка в рваном и перепачканном кимоно. Она вела под руку пожилого японца, смущенно прикрывавшего веером шишку на лбу. Когда к ним подбежали охранники, японка вежливо сказала:
— Пожалуйста, не беспокойтесь о нас. Мы в порядке. Выясните, что можно сделать… для того человека.
Охранники (а затем и милиция) послушно ринулись в буфетную, где на полу лежал безо всяких признаков жизни мужчина, в котором некоторые признали бы полковника Кирпичного.
Его выволокли на носилках, закрыв простыней,
— Да, да, конечно, — заявил господин Синдзен. — Пожалуйста, пусть никто не обращает внимания на этот маленький инцидент. Все прошло. Пусть дают звонок к началу представления.
Нервно разговаривая, публика вернулась в зал. Посреди опустевшего фойе стояли Синдзен, Инари, Татьяна Алексеевна, крепко прижимавшая к себе притихших Машку с Дашкой, и удрученный Авдей.
— Нам нужно уйти отсюда! — сказала Инари. — Я чувствую, что опасность еще не миновала…
— Глупости, девочка, — мягко прервал ее Синдзен. — Да и постыдно показывать врагу спину.
— Я отвечаю за вашу жизнь, господин! И за жизнь этих людей тоже!
— Поверь старику, дитя, все будет в порядке, — заверил Инари босс. — Там теперь полно охраны. Так что идемте смотреть спектакль. Ведь представление должно продолжаться, не так ли?
Они вернулись в зал на свои места. Только в полутьме они эти места немножко перепутали. И в кресло, которое ранее занимал господин Синдзен, уселась Марья Белинская. Мало того. Она ухитрилась выпросить веер у старичка-японца и теперь без конца им обмахивалась, вызывая приступ дикой зависти у сестры.
Меж тем на сцене разворачивалось удивительное по красоте зрелище. Три влюбленные в самурая Сажа женщины отправились искать его по всей Японии, каждая — своим путем. Монахиня возглавляла красочное религиозное шествие с веерами и резными изображениями будд. Гейша танцевала и музицировала, в каждом селении спрашивая, не появлялся ли ее возлюбленный. А принцесса, сопровождаемая эскортом придворных, везла в черепаховой шкатулке золотые тэта, потерянные Сажа. По ее приказу эти тэта примерялись каждому встреченному по дороге мужчине…
И вот наступила кульминационная сцена. Все три женщины одновременно нашли самурая Сажа, скрывавшегося на вершине горы духов — Ютому. И все три потребовали от него ответа, с какой из них он желает переплести ноги.
— Пап, а что это значит «переплести ноги»? — шепотом спросила у Авдея Дашка.
Инари впервые со времени драки усмехнулась.
— Это значит «танцевать», — краснея, соврал Авдей.
Всезнайка Машка тихо хихикнула, прикрывая лицо веером господина Синдзена…
И тут Авдей услышал выстрел, а вслед за ним визг Маши:
— Папочка, веер!!!
В веере господина Синдзена, которым Марья прикрыла лицо, зияло аккуратное пулевое отверстие. А по волосам Машки текла кровь…
— Маша!!! — бросился Авдей к визжащей дочери, и тут прозвучал еще один выстрел. И еще.
И еще…
А потом на сцену, сгоняя актеров в пестрое перепуганное стадо, вышли люди в черном и с раскрашенными черной краской лицами. В руках у них было отнюдь не бутафорское оружие.
— Всем оставаться на своих местах! — приказали люди в черном и автоматной очередью в потолок заставили включиться аварийное освещение. — Нам нужен только один человек. Его имя Хидэо Синдзен. Если он выйдет к нам, мы никого не тронем. Если он откажется, мы расстреляем всех.