Все ведьмы – рыжие
Шрифт:
– Всем на болота к Гаду Змеевичу, – скомандовала я своему сказочному воинству и села на метлу.
Скрип открывающейся двери за спиной заставил вздрогнуть, но я не обернулась! И на крик «Рита!» тоже.
Я ревела. Обняв Ученого Кота, который мурчал и все гладил меня лапой, просто ревела в три ручья, не в силах остановиться. А под окнами грузно ходил богатырь и время от времени спрашивал:
– И чего там?
– Ревет, – отвечал монструозный конь, который даже не думал высовывать свою морду из
– Рыдает, – горестно поправлял его Колобок.
– Да горестно так, аки лыбедь с сердцем простреленным, – в очередной раз говорила Курочка Ряба.
– Сердце ей разбили, видать, – вносила свое предположение Лиса Патрикеевна.
И я почему-то после этих слов вообще в истерику скатывалась.
А потом печка сказала:
– Усе, сготовила я вам ваше блюдо то заморское, дурно именуемое.
Дурно именуемая это пицца. И вот я раз двадцать сказала, как это правильно называется, но все почему-то сассоциировали ее с не очень приличным названием части тела.
– Пицца – это традиционный итальянский пирог, – вытирая слезы поданным мышкой платочком, сказала я. – Это вкусно.
– Пироги с капустой вкусно, – проворчала печка. – А эта писса, тьху ты, одно позорище!
Но позорище это готовили, что называется, всем миром. Просто я как прилечу, а мне все как обрадуются… пока на подлете была. А как прилетела, да на землю спрыгнула, так все и застыли, потрясенно на меня глядючи.
– А чего случилось-то? – спросил Гусь сказочной породы лебедь.
– Все замечательно! – сказала я с самой счастливой улыбкой.
Слезы-то высохли в полете.
– О-па-ся, – промямлил Колобок, остановившийся на лестнице, – ой, счас истерия будеть…
– Какая истерика? – не согласилась я. – У меня все замечательно, только… есть хочется очень. А давайте пиццу сделаем!
И вот что странно – никто даже не возражал, все с жаром принялись помогать. Колобок тесто катал дрожжевое, гуси-лебеди за яйцами да сыром сгоняли, Серый Волк копченый окорок притаранил, Лиса Патрикеевна откуда-то помидоры приволокла – красные, черные и желтые, лук у соседней бабы Яги с огорода уволокли, зелень у другой потырили. Весело так было, только нечисть сказочная на меня все взгляды бросала настороженные. А как поставили пиццу в печку… я вдруг села и заплакала.
И остановиться не могла, вот пока пицца не приготовилась. Даже когда богатырь прискакал, и то плакала. Ну, богатырь, он однозначно не пицца!
– И все к столу, – скомандовала я, подскакивая с лавки. – Волчик, родненький, нож неси, да побольше. Лисичка, тарелочки. Печенька, а как пиццу-то доставать?
– Ухватом ты ее, окаянную, – пробасила печь.
– Ухватом несподручно, – вставил Колобок.
– Кочергой ее подтаскивай, да черпаком, – внес предложение Кот Ученый.
Вот сразу видно, что умный.
Так и сделала – кочергу взяла в смысле, да только у меня ее богатырь и отнял, а мне сказал:
– Сядь, дева красная, твое дело сторона.
И с ловкостью бывалого воина достал
– Кубиками, соломкой?
– Не-не, как пирог, треугольничками, – объяснила я.
Взмахнул богатырь русский мечом булатным… раз взмахнул, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, да и всю пиццу порезал! А потом мне умильно так:
– Водочки?
– Пьянству – бой! – заявила я решительно.
– Квасу? – предложила Курочка Ряба.
– Квас не пиво – будем жить красиво, – выдала я экспромтом и скомандовала: – Неси!
И сели мы за стол – квас пенный в кружках деревянных, правда, у некоторых молочко в блюдечке, а пицца на столе красуется, аромат такой – слюнки текут. Тянусь я к пицце – на меня все смотрят подозрительно, результата ждут…
– Да вкусно оно, – заявил Колобок, потянувшись к пицце, – я ж видел, что Риточка ставила.
Видел-то видел, но томата у нас не было, лили сок помидорный. Точнее оно как – желтые и черные кружочком чин по чину клали, а вот красные на сок томатный. И вид у пиццы был кровожадненький. Но это мелочи – вся наша дружная компания вгрызлась в заморский деликатес с дружным урчанием, ворчанием, чавканьем (богатыря еще воспитывать и воспитывать) и даже рычанием (волчаркин голодный был).
И вот едим, наслаждаемся, по моськам течет и в рот попадает, как без этого, и тут стук в двери. Осторожный такой. Ну монструозный конь от тарелки своей оторвался (он на улице стоял, только голова в окне помещалась), на стучавшего глянул, повернув к двери свою морду в томатном соке и нам сообщил:
– Баба Яга пришла, та, у которой мухоморчики на грядке растут. А дайте мне еще кусьманчик. Вкусненько, не ожидал даже. И отрежьте от телес вот там, с краю, где румяное больше и хрустит.
Конечно, тут же отделила и ему на тарелку положила.
Никто ж не ждал, что обозначенная баба Яга вдруг завопит в голос:
– Убили-и-и-и!
И топот убегающий.
Конь монструозный снова выглянул и сообщил:
– Убегла… Грибочков она своих объелась, что ль?
И тут конь богатырский, который рядом с моим монструозным круп к крупу стоял и тоже пиццу ел, вдруг выдал:
– А ты рожу свою видел, немытую-то? Морда у тебя черная, по ней кровяка помидорная, тут вкушай грибков не вкушай, а мысли-то полезут темные.
Мы все переглянулись – что лица-морды-клювы, что руки-лапы-крылья, все томатным соком перемазанные.
– Убили и съели! – рассмеялась я.
– Так убили-то кого? – богатырь хмыкнул. – Болота-то кругом.
– А почему сразу мысли темные про меня? – возмущался монструозный конь. – Твоя вон мордаха уся как есть в кровище-то!
– А мне по статусу положено крови вражьей испить, – важно ответил богатырский конь, – на меня и плохого-то никто не подумает, не то что о морде твоей черной.