Все вернется
Шрифт:
Главное — камера. Как ее установить? Да просто прийти к Леониду Максимовичу и поставить ее… куда-нибудь. Для начала надо просто заявиться к нему «на осмотр», а дальше будет видно. В прошлый раз я побывала у него в образе милой простушки, и он на это клюнул, даже предложил познакомиться, телефончик мой спрашивал. Раз его мой внешний вид так зацепил, я продолжу в том же духе.
Я вновь надела кроссовки и спортивный костюм. Косметики — минимум, прическа — самая скромная. Я ведь спортом занимаюсь,
Дед встретил меня в дверях.
– О! Полетт, ты куда это в таком виде? На стадион? Побегать хочешь?
– Да, дедуля, я решила форму поддерживать.
– Похвально, это весьма похвально. Только не начинай с больших дистанций, а то мышцы заболят. Километра два — два с половиной на первый раз вполне достаточно. Ну от силы — три. Ты ведь нетренированная, ведешь лежачий образ жизни! Так что не сорвись.
– Хорошо, дедуля.
– А секундомер у тебя есть? Засекай время и следи за пульсом.
– Ладно, дедуля.
– Ну, вперед! Спортивных успехов тебе, спринтер! En avant! [1]
Я дошла спортивным шагом до своей машины и села в нее. На этом мои занятия физкультурой на сегодня закончились. Я поехала в морг.
Санитар упорно не хотел меня пропускать. Это был не Бычок, тот, думаю, узнал бы меня сразу. Это был другой, такой же небритый, неопрятный тип, у которого я почему-то не вызвала никакого доверия.
– Леонид Максимович меня знает, я у него уже была, — втолковывала я небритому, — ты мне его позови…
1
En avant! — «вперед!» (франц.).
– Не позову, — стоял на своем неопрятный тип, загораживая могучим торсом вход, — его нету!
– Врешь! Дай я сама посмотрю. Если Леонида Максимовича нет, я уйду.
– Не могу я вас пустить, потому как мне было велено никого не пускать. Покойников всех сегодня разобрали, так что…
– Да что я там у вас такого сделаю, покойника вашего украду?
– А кто вас знает, может, и украдете!
Ага, это еще неизвестно, кто их быстрее украдет! Я уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы громко, во весь голос, высказать небритому, что я о нем думаю, как вдруг за своей спиной я услышала:
– Это кто тут воюет?
Я обернулась и увидела Зосимова. Он стоял в накинутой поверх зеленого халата куртке.
– Не успеешь отойти на минуту, как на твоем корабле бунт!
– Леонид Максимович, она тут к вам все рвется… Я ей говорю — нету вас. А она…
– А он меня не пускает, — пожаловалась я, как в детстве, тоном капризной девочки на нехорошего дяденьку.
– Кто не пускает?! Он? Ух, я его! — Зосимов погрозил небритому пальцем, тот потупился, как провинившийся школьник, а я от души рассмеялась.
– Пойдемте, —
Я покорно шла за ним.
– Что у вас случилось-то? — спросил он тихо, склонив голову к моему лицу.
– Нога не проходит, — сказала я.
Мы зашли в кабинет патологоанатома. Зосимов внимательно посмотрел мне в глаза:
– Ну тогда… покажите мне вашу ногу.
Я села на стул и задрала штанину. Леонид Максимович присел на стул напротив, нагнулся к моему колену и потрогал его.
– Здесь больно? — спросил он.
– Да.
– А здесь?
– И здесь.
– Тогда надо делать снимок. Хотя внешне все нормально, отек небольшой. Холод долго держали?
– До вечера.
– Странно. Вообще, не похоже, чтобы колено у вас болело. Знаете что, поезжайте в больницу и сделайте снимок. Но не думаю, чтобы у вас было что-то серьезное…
А он хороший специалист. Его обмануть трудно. И ведь он прав, колено у меня практически не болит, хотя ту повязку я сняла сразу, как только вышла от него и села в машину. Но мне нужен был предлог для визита, и я его нашла, хотя, кажется, не совсем удачный…
Я оглядывала стены кабинета. Шкаф в углу, дверцы стеклянные, но занавешены изнутри белой тканью, так что не видно, что там, на полках. Рядом — сейф, небольшой, серый, на нем — электрический чайник. У двери — напольная вешалка. Куртка Зосимова и еще какое-то пальто висят на ней. Напротив стола на стене — полка для книг. На ней — какие-то папки, тетради, журналы… Наверху стоит цветок, единственный в комнате. Но он декоративный, листья совсем не похожи на настоящие, цветы — как в погребальных венках, яркие, неестественные…
– Почему вы оглядываетесь? Ищете что-то?
Зосимов внимательно смотрит на меня. Он еще спрашивает! Ищу, конечно! На тебя, негодяя, что ли, я приехала полюбоваться?
– Я, кажется, понял, что вы ищете…
И дальше все пошло в режиме стоп-кадра.
Он поднимает меня за плечи со стула и… целует. Я в шоке!
– Вы искали предлог, чтобы остаться?
Он что, идиот?! Или я так похожа на идиотку?
Зосимов снова целует меня. Я со стоном начинаю опускаться на стул. Глаза закрыты. У меня обморок.
– Эй, девушка, что с вами?
Патологоанатом берет меня за подбородок, поднимает его вверх, но, едва он его отпускает, как голова моя снова падает на грудь.
– Этого еще не хватало.
Он выходит из кабинета.
Так, быстрее! Цветок! Я подвигаю стул к той стене, где книжная полка. Вскакиваю на него прямо в обуви. Камеру втыкаю между листьев. Спрыгиваю на пол, стул — на место, я — на стул, голова — на грудь. Обморок продолжается.
В ту же секунду заходит Зосимов, подносит к моему носу ватку, смоченную какой-то вонючей гадостью, от чего я едва не вскакиваю. Обморок моментально проходит. Режим стоп-кадра оборвался.