Все включено: скандал, секс, вино
Шрифт:
– А если они все такие бесчувственные? – спросила я. – Или у них уже все перегорело? Пока был рядом, его делили, а как в тюрьму сел, стал не нужен. Другие мужики есть. И уже были. Просто там было дело принципа: одной нужен, второй, значит, тоже.
– Может быть, может быть…
– Елена Сергеевна получит срок за убийство? Ну то есть за попытку?
Андрей еще помолчал и ответил, что, по его мнению, она отвертится, потом сообщил новость, которую за всеми делами забыл мне сказать: у нее тот же адвокат, что и у Сереги.
– Его Колобов прислал? – ляпнула я не думая.
Андрей посмотрел на меня внимательно и попросил пояснить,
– Юлька, я же уже обещал тебе: похлопочу насчет твоего свидания с Сергеем Ивановичем. Надо, чтоб ты с ним поговорила. Может, и скажет тебе что-то интересное. Другим-то вряд ли.
В Выборге нам пришлось пару раз спрашивать дорогу у прохожих, чтобы добраться до дома, где жили родители Толика и где он родился. Это оказалось двухэтажное каменное строение, квартир на десять. Как мы выяснили чуть позже, в нем не было горячей воды.
Квартира родителей была на втором этаже. У них давно тек потолок в коридоре, кухне и комнате, на потолке и обоях имелись многочисленные разводы от протечек. Темный коридор был заставлен всяким хламом. Кухня оказалась довольно большой. В ней, кроме газовой плиты, имелась еще и печь, которую топят дровами, оставшаяся с времен, когда в доме не было центрального отопления.
Нас вначале пригласили в кухню. Женщина, открывшая дверь, явно дружила с зеленым змием. Ее муж спал в комнате и был разбужен после получения хозяйкой страшной новости о сыне.
– Допрыгался! Допрыгался! – рыдала женщина. – Говорила я ему: эта шалава тебя до добра не доведет.
Андрей, конечно, тут же попытался получить описание шалавы, а я любезно подсунула Аллочкину фотографию. Шалаву опознали. Как выяснилось, мать во время одного из визитов в питерскую квартиру сына была представлена Аллочке. Они сразу же не понравились друг другу.
Нам рассказали, что у Толика была жена, с которой он прожил один год, осталась маленькая дочка. Обе в Выборге. Мать была категорически против переезда сына в Питер, потому что, по ее мнению, большие города до добра не доводят, тем более в Питере, по ее словам – сплошной криминал.
«А в Выборге? – так и подмывало меня спросить. – Здесь что, так все тихо и спокойно? Да полгорода, если не три четверти, работают на приезжающих финнов, предоставляя им услуги различного характера, в большинстве случаев не согласующиеся с моральным обликом строителя коммунизма. И, конечно, если парень тут не нашел себе хлебного места, то решил попытать счастья в Питере. В Питере возможностей для приложения криминальных талантов (да и других тоже) гораздо больше».
Андрей спросил, появлялся ли Толя в доме родителей в ночь с четвертого на пятое, или хотя бы четвертого вечером, или пятого утром – как раз в те дни мы с ним познакомились в гостинице. Но Толик не
– Теперь к кому? – спросил он, когда мы опять оказались в моей машине.
Я все-таки сообщила про некую Варю. Когда рядом сотрудники органов, не так страшно встречаться с незнакомым человеком. Конечно, за время работы журналисткой мне с кем только не доводилось разговаривать, но в некоторых ситуациях предпочтительнее не быть одной. К тому же я не была уверена, что Варя встретит меня с распростертыми объятиями. Андрею она, конечно, тоже будет не очень рада (а скорее – даже меньше, чем мне), но он-то всегда может припереть ее к стенке. Тем более Редька мертв…
Андрей тут же принял решение отправиться в ближайшее отделение милиции, где нам быстро помогли выяснить адрес по номеру телефона и сказали, как добраться до нужного дома. Даже вызвались составить компанию, но Андрей решил, что мы поедем без сопровождения, а за помощью обратимся только в случае необходимости.
Варин дом внешне выгодно отличался от дома родителей Толика. В нем было четыре этажа, горячая вода, центральное отопление, печки отсутствовали, потолок не тек. Варя проживала в трехкомнатной квартире вместе с безработной матерью и двумя младшими сестрами-школьницами. Отец лет десять назад исчез в неизвестном направлении. Квартира имела нетипичную для Питера планировку (по крайней мере я ничего подобного у нас в городе не видела). Попав внутрь, мы сразу же оказались в самой большой комнате, которую занимали мать и средняя дочь. Тут не было ни коридора, ни прихожей, входная дверь составляла часть стены комнаты. По выложенным посередине газеткам, разделяющим комнату на две половины, мы проследовали в коридорчик, в котором имелись другие двери: в две крохотные комнатки (Варину и ее младшей сестры), кухню и совмещенный санузел. И какой идиот это все спроектировал? – невольно хотелось спросить мне. Правда, попадая в наши «хрущевки» и «брежневки», я задаю себе тот же вопрос. Мы сняли обувь у вешалки и вернулись в большую комнату. Обстановка была небогатой.
Нас с Андреем встретили Варина мать и две младшие сестры. Они смотрели по телевизору какой-то сериал.
– Ох, – тяжко вздохнула мать, увидев Андрюхино удостоверение. – Ну что ж, проходите, раз пришли.
Потом она обратилась к младшей девочке и велела позвать Варю. Средняя тут же встряла, заметив, что нам будет удобнее говорить с Варей в ее комнате.
– Ну уж нет! – рявкнула мать, с места в карьер начиная скандал. – Я должна все слышать! Я должна знать, что происходит! Никогда раньше к нам милиция не ходила! А уж раз пришла, я должна выяснить, в чем дело!
Средняя дочь в долгу не осталась и тоже завопила. Суть спора для меня лично осталась непонятной. Младшая выбежала из комнаты и вскоре вернулась с Варей.
Увидев ее, мы с Андреем в первое мгновение открыли рты. Один глаз у девушки заплыл, все лицо вообще было в кровоподтеках и, судя по неловким движениям и то и дело появляющейся на лице гримасе боли, тело, завернутое в длинный толстый махровый халат, должно было выглядеть не лучше.
– Вы? – уставилась она на меня.
Но я ее упорно не узнавала.