Все возможно
Шрифт:
— Он испортил мой рисунок назло мне…
— Кэт меня побила. Она била меня по руке… Выражение на лице Эдуарда в конце концов принудило их умолкнуть. Он сказал ледяным голосом:
— Люсьен, ты больше не будешь входить в комнату Кэт. И не будешь трогать ее вещи. Или тебя накажут. Ты понял? А ты, Кэт, больше не будешь трогать Люсьена. И научишься держать себя в руках. Как ты посмела ударить трехлетнего ребенка?
Кэт сглотнула. Губы у нее дрожали. Элен видела, что девочка вот-вот заплачет. Кэт посмотрела на отца, потом на растерзанный рисунок,
— Я его только чуть шлепнула по руке. Я рассердилась, ну и… Над этим рисунком я работала всю неделю. Я…
— Иди к себе в комнату.
Эдуард перебил бушующий поток ее слов, и Кэт умолкла. Она несколько секунд смотрела на него, все еще дрожа от бури чувств, а потом, не сказав ни слова, повернулась и выбежала вон.
Люсьен проводил ее взглядом. Маленькое личико не выражало ничего. Эдуард посмотрел на него с высоты своего роста.
— Люсьен, утром ты попросишь у Кэт прощения. И никогда больше ничего подобного делать не будешь. Ты понял?
Люсьен поднял на отца голубые глаза и улыбнулся ему ангельской улыбкой.
— Нет, папа, — сказал он невозмутимо. Эдуард еще несколько секунд смотрел на него, потом резко повернулся и вышел из комнаты.
Теперь в кинозале Элен покосилась на профиль Эдуарда. Она видела, что он все еще сердит, но не могла решить, то ли он, как и она, вспоминает эту сцену, то ли поссорился с Луизой. Она попыталась сосредоточить внимание на экране, но продолжала думать о Кэт, внезапно обнаружив связь между множеством мелких происшествий, которым прежде не придавала значения. И они не исчерпывались только ссорами между братом и сестрой. Последнее время Кэт и в других случаях выглядела несчастной, молчала, замыкалась в себе. Она находила этому десятки объяснений: начало переходного возраста, Кэт свыкнется с появлением в доме нового младенца… Или причиной школа, которую Кэт раньше обожала, а теперь, по ее словам, ненавидит? Внезапно Элен подумала: «Мы уже не так близки, как раньше. Кэт уже не ищет у меня поддержки и защиты». Сознание, что это так и есть, а возможно, вообще неизбежно как часть взросления девочки, угнетало ее, вызывало ощущение глубокой вины.
И зачем они сюда поехали! Ей так нужно было поговорить с Эдуардом, но в машине он всю дорогу молчал. Совсем расстроившись, она опять посмотрела на экран и все-таки принудила себя сосредоточиться. Однако она упустила первые эпизоды и завязку, а потому довольно долго следила за актерами, ничего не понимая. Действие происходит где-то на Юге… молоденькая девушка… мужчина много старше ее, майор армии южан… Напрягаясь, Элен смотрела и слушала гораздо внимательнее. Внезапно она поняла, что сделал Тэд, и задохнулась от стыда и бешенства.
Фильм длился два часа. Когда вспыхнул свет, Эдуард мрачно смотрел перед собой. Он наклонился и взял Элен под локоть. Однако, хотя пальцы его сжались крепко, голос был нежным:
— Мы не останемся на приеме. Пошли. Мы сейчас же уедем.
— Нет. Я не поеду. — Элен встала. — Я останусь. И поговорю с Тэдом. Мне нужно понять, почему
— Ты только расстроишься, Элен. Лучше пренебречь.
— Нет. Я не хочу.
— В таком случае разреши мне поговорить с ним.
— Нет, Эдуард. Я сама.
Она заметила, что он колеблется. Конечно, он предпочел бы уехать. И все-таки он уступил. Они отправились на прием, и сорок пять минут Тэд умудрялся избегать ее. Элен холодно следила издали, как его со всех сторон осаждали журналисты и доброжелатели. Она ощущала атмосферу зала — то странное опосредованное волнение, которое помнила с голливудских времен. Оно сказало ей, что и здесь фильм, как в Америке, сразу получил признание. Она выжидала. Затем, воспользовавшись тем, что Эдуарда кто-то повел в сторону, а в толпе, окружавшей Тэда, образовался просвет, она быстро подошла к нему и смерила взглядом с головы до ног.
Тэд как будто вовсе не изменился. Он не выразил ни радости, ни удивления, ни смущения, а держался так, словно прошедших шести лет не было вовсе. Темные глазки за темными стеклами очков блеснули на нее снизу вверх. Лицо у него немного вспотело, но в зале было жарко.
Окружающие его люди растаяли. Тэд кивнул, а затем улыбнулся.
— Элен! — сказал он.
— Для чего ты это сделал, Тэд?
— Что сделал? — Он откинул голову, посмотрел ей в лицо и заморгал.
— Я думала, это должен быть фильм о Гражданской войне.
— Но так и есть.
— Только еще это история моей жизни. Одной ее части. Ты изменил время действия и имена. Вероятно, мне следует быть благодарной хотя бы за это!
— Фильм снят по оригинальному сценарию. — Тэд переступил с ноги на ногу. — Я сам его написал и знаю.
— Непростительно… И так дешево! Тэд вздохнул:
— Бесспорно, было бы лучше, если бы в нем снималась ты. Эта девочка неплоха, но ничего особенного в ней нет. Тем не менее фильм хороший. Лучший из всего, что я снял после «Эллис».
Элен уставилась на него. Он нисколько не был смущен. Все та же каменная самоуверенность, ни проблеска сомнения.
— Дочь, Тэд, — сказала она холодно. — Зачем тебе понадобилось убить дочь?
— О чем ты? — Тэд наклонил откинутую голову набок и уставил на Элен совиный взгляд.
— Ты прекрасно знаешь сам. Ты избрал меня прототипом своей героини. И у этой героини есть дочь. В конце фильма ее убивают. Ты ведь не забыл?
— Ах это! — Тэд пожал плечами. — Не знаю, почему я написал так. Просто требовалось именно так.
— Ты хотел сделать больно мне.
— А тебе больно? — В его взгляде появился легкий интерес.
— Да. Из-за всего фильма.
— Я об этом не думал. Нет, правда. Даже ни разу не подумал. — Тэд покачал головой, словно был искренне удивлен и даже расстроен. — Прости, Элен. Но ведь ты знаешь, желания причинить тебе боль у меня никак не могло быть. Зачем? Я же хочу снова работать с тобой. По-прежнему хочу. Хочу, чтобы ты вернулась.
Он обвел взглядом зал, поколебался, а потом начал говорить все быстрее и быстрее: