Все закручено
Шрифт:
Голос его такой разбитый, он так был не похож на человека, с которым я жила два года.
У меня из глаз катятся слезы вины и печали.
— Прости.
Дрю меня обнимает, прижимается губами к моей шее, и говорит:
— Мне так жаль, Кейт.
Потом он отклоняется и вытирает слезы на моих щеках.
— Пожалуйста, не плач. Больше никогда не хочу, чтобы ты плакала из-за меня.
Я хлюпаю носом и вытираю глаза.
— В тот вечер, после ужина у твоих родителей, чтобы ты сказал, если бы я рассказала тебе тогда?
Его губы растягиваются в маленькой
— Я бы побежал в аптеку, не важно, сколько было бы времени, и купил бы один из тех домашних тестов. Или десять! И я сидел бы вместе с тобой за столом, пока ты пила бы тонну воды, чтобы мы могли ими воспользоваться.
В слезах я усмехаюсь, потому что это звучит так правильно.
— И потом, когда все они оказались бы положительными, я бы сложил их по порядку и сфотографировал бы на телефон, чтобы мы могли отправить их твой маме и моим родителям, Мэтью, и Александре. А потом, я бы поднял тебя на руки и отнес бы в спальню, где мы провели бы несколько часов, изнуряя друг друга. Только это было бы медленно, нежно, потому что я, скорее всего, переживал бы, чтобы тебе не навредить. А потом, уже после, когда мы бы лежали… я бы тебе сказал, что с нетерпением жду, когда эти девять месяцев пройдут. — Его голубые глаза светятся нежностью и страстью. — Потому что я знаю, что у нас будут самые лучшие дети.
Смеясь, я убираю его темные волосы со лба. Потом наклоняюсь вперед и скрепляю его сладкую мечту поцелуем.
А он меня спрашивает:
— Если бы тогда в квартире, я бы был один, что бы ты сказала? Как бы ты мне рассказала?
Мои глаза снова наполняются слезами, и я поднимаюсь с кровати и достаю из комода маленькую футболочку. Я держу ее у себя за спиной, когда подхожу и встаю перед Дрю.
Говорю мягко:
— Я бы тебя усадила и сказала бы, что когда я начала работать в компании, я никогда не ожидала, что встречу кого-то вроде тебя. И что я никогда не ожидала, что влюблюсь в тебя. Я, правда, не ожидала, что ты полюбишь меня также сильно в ответ. А потом я бы сказала, что самое замечательно в жизни — это то, чего ты не ожидаешь. А потом, я бы отдала тебе вот это.
Я кладу ему в руки футболку. Он медленно разворачивает ее, а потом читает слова, его губы изгибаются в восторженной гордой улыбке. У него хриплый от эмоций голос:
— Это очень, очень здорово.
Он откладывает футболку в сторону. Потом откидывает одеяло. Берет край моей рубашки и стягивает ее через мою голову. Раздевая меня, обнажая меня перед ним. Следующие — мои джинсы, и я стою перед ним, в своем бежевом кружевном белье. Я медленно расстегиваю его рубашку, мои руки скользят по его плечам и груди, заново знакомясь с телом, по которому я так сильно скучала.
Но в этом нет ничего сексуального. Когда Дрю остается в одних боксерах, он выключает лампу, и мы забираемся под одеяло. Я в предвкушении хорошего, глубокого сна. Наконец-то. Ту же усталость вижу в Дрю.
Эмоциональное истощение может вымотать сильнее, чем любая из тех сумасшедших программ по похудению.
Дрю лежит на спине; моя голова
Голос у меня тихий, когда я его спрашиваю:
— Ты все еще думаешь, что я идеальная?
— Ты о чем? — спрашивает он сонным голосом.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.
— Ты постоянно это говоришь. Когда мы на работе, или когда занимаемся любовью — порой я даже не знаю, осознаешь ли ты это. Ты говоришь мне, что я идеальная. И теперь, после всего, ты все равно так думаешь?
Я знаю, что, на самом деле, я далека от идеала. Никто не идеален. Но реальность меня не интересует — я просто хочу знать, изменилось ли его мнение обо мне. Стала ли я хуже в его глазах, чем была до этого.
Он прикасается к моему лицу, ласкает пальцами мои губы.
— Я все еще считаю тебя идеальной для меня. Ничто никогда этого не изменит.
Я улыбаюсь и ложусь назад. Затем, в обнимку мы засыпаем.
Глава 17
На следующее утро, когда я открываю глаза, еще рано. Через шторы пробивается серый свет, но солнце еще не встало. А место рядом со мной пустое. Я одна.
На какой-то ужасный, сумасшедший момент, мне кажется, что все было сном. Приезд Дрю в Гринвилль, наше примирение — все это лишь иллюзия, вызванная мыльными операми и романами Джули Гарвуд.
Потом я вижу записку на краю стола.
Не паникуй. Пошел вниз за кофе и завтраком. Скоро вернусь. Оставайся в кровати.
С облегчением, я поворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Я уже знаю, что если слишком резко встану, в ответ получу приступ тошноты. Теперь я уже не так сильно противлюсь утренней тошноте. Конечно, никому не понравится, когда их кишки просятся наружу, но, как бы странно это ни было, мне это внушает уверенность. Будто бы мое тело говорит мне, что все в норме. Все системы исправны.
Через десять минут, я медленно встаю и натягиваю халат. Потом спускаюсь вниз, на запах свежесваренного кофе.
У черного хода в кухню я слышу голос Дрю. Вместо того чтобы войти, я заглядываю в щелку, где дверная петля. Дрю стоит у разделочного стола, замешивая тесто в чашке. Мама чопорно сидит за столом в углу. Разглядывая счета, громко стуча по кнопкам на калькуляторе. У нее строгое лицо, злое — чертовски настроенное на игнор другого человека на кухне.
Я слушаю и наблюдаю, успевая застать окончание истории Дрю.
— И я говорю «Два миллиона? Я не могу предлагать такое своему клиенту. Возвращайтесь, уже без этих шуточек».
Он смотрит на мою мать, но реакции ноль. Он возвращается к своему тесту и говорит:
— Это как я несколько недель назад сказал Кейт — некоторые парни должны знать, когда их обошли.
Мама швыряет счет на стол и берет еще одни из кучи.
Дрю вздыхает. Потом ставит чашку на стол и садится напротив моей матери. Она делает вид, что его нет.
На мгновение он задумывается, потирая своими костяшками щетину на своем подбородке. Потом наклоняется к моей матери и говорит: