Все женщины немного Афродиты
Шрифт:
ИНДЕЙКИН. Верно. Отдал. Но просто так отдать вам камень он не мог. Он должен был получить что-то взамен. Судя по психологической характеристике этого человека, интересовать его могли только деньги. И очень большие деньги.
РЖАВЦЕВ. Откуда у меня большие деньги?!
ИНДЕЙКИН. Действительно, откуда у вас большие деньги! В архивах сохранилась записная книжка Зайчиковой. В ней упомянут телефон некоего Захарского Арона Фомича. Не тот ли это Арон Фомич, который говорил вам: «Камушки – они от дьявола, от бога – только золото?»
РЖАВЦЕВ. Мне больше нравятся камни.
ИНДЕЙКИН.
РЖАВЦЕВ (подсказывает). Номер моего телефона.
ИНДЕЙКИН. Захарский Арон Фомич, ювелир, восемьдесят два года, проживал в Москве, скончался в Сочи от инфаркта пятнадцатого августа 1986 года.
РЖАВЦЕВ (размышляет). Тогда мне понятно, зачем вы сюда приехали. И каков смысл допроса.
ИНДЕЙКИН. Разговора. Разговора. Допрос – это такая форма беседы, при которой ведется протокол. А я протокол не веду. Но зачем я приехал… Когда это все началось?
Долгая пауза.
ИНДЕЙКИН. Когда это все началось?
РЖАВЦЕВ. Что?
ИНДЕЙКИН. От Бога только золото.
РЖАВЦЕВ. Сразу же, как появилась Зайчикова.
РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.
ЗАЙЧИКОВА. Во второй раз взяли меня в середине декабря. Пустяковое дело. Улик не было, даже откупаться не пришлось. Загнали в предвариловку. А там уже парится такая Валька Грызунова. Она проходила по делу вместе с дружками. Вроде бы они ювелирный взяли. В казенном доме много свободного времени, есть когда о жизни потолковать. Потом ее дружкам дали, не помню сколько, но много. И Валентину не забыли. На той неделе весточка от нее пришла. Тюремная баланда, сам догадываешься, не люля-кебаб. А на волю до срока бесплатно не выпускают. Словом, у меня теперь золотишко. Нужно его переплавить да реализовать. Вот я и ломаю себе голову, как бы ювелира надежного найти. У тебя в Москве нет никого такого?
РЖАВЦЕВ. Нет.
ЗАЙЧИКОВА. А ты повспоминай, Славик. Может, не у тебя, у твоих знакомых есть?
РЖАВЦЕВ. У знакомых, пожалуй, есть.
ЗАЙЧИКОВА. Надо бы договориться, Славик. Надо. А я уж тебя не обижу. Деньги у тебя большие будут. Машину купишь. За границу туристом поедешь. И риску тебе никакого.
РЖАВЦЕВ. Деньги я не возьму, а ювелира тебе найду.
ЗАЙЧИКОВА. Нужно, чтобы он камешки из колец повынимал. В скупках камни не принимают. Пусть камешки сам купит. А золото можно в скупку сдать. Дело надежное. Там даже паспорта не спрашивают, деньги сразу дают. Если бы еще кто прямо от ювелира – в скупки.
РЖАВЦЕВ. Видишь ли, я…
ЗАЙЧИКОВА. Не сможешь ты, Славик. Да и боюсь я за тебя. Я хочу, чтобы у тебя все чисто было.
РЖАВЦЕВ. Друг у меня есть. Парень супернадежный. Если договорюсь с ювелиром…
ЗАЙЧИКОВА. Ой, как надо договориться… А друг-то твой кто?
РЖАВЦЕВ. Шофер. По стране на трайлерах ездит.
ЗАЙЧИКОВА. Хорошо складывается. Может в разных городах сдавать… Только ты завтра на трезвую голову хорошенько подумай.
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Как Захарский, опытный ювелир, уважаемый человек, согласился на такое дело? Риск нешуточный.
РЖАВЦЕВ. Он сказал, что его брат начал шутить с советской
ИНДЕЙКИН. Как вы его нашли?
РЖАВЦЕВ. Мне его порекомендовала Люда, жена Таганкина. Она работала в Ювелирторге.
ИНДЕЙКИН. Она была в курсе дела?
РЖАВЦЕВ. О, нет! У нее своих дел хватало.
ИНДЕЙКИН. Захарский сразу согласился?
РЖАВЦЕВ. На удивление мы поладили сразу.
ИНДЕЙКИН. И сразу приступили к делу?
РЖАВЦЕВ. Мастер он был необыкновенный. Золотые руки. Но камни покупал по грабительским ценам. Настоящий мафиози. Только щуплый.
ИНДЕЙКИН. Когда вы говорили Зайчиковой о супернадежном парне, вы имели в виду Гвоздева?
РЖАВЦЕВ. Да. Уговаривать его не пришлось, согласился сразу. И поехал он по стране нашей необъятной на своем трайлере могучем, и начал пробавляться золотишком.
ИНДЕЙКИН. И вдруг Захарский умирает.
РЖАВЦЕВ. Гром среди ясного неба. Я передал ему большую партию. Он сказал, будет готово через неделю. А сам на юг, чтобы там отдать богу душу. Естественно, никто из родственников ни слуху, ни духу. Можете себе представить ярость Елены. С лексикой перебоев у нее не бывает. Валькиными друзьями пугала. Да так, что и правда испуг взял. И я в первый раз подумал, а что, если… Подальше от всего, от барсуковых, от всяких зайчиковых… И надо же, фамилия такая милая, Зайчикова.
ИНДЕЙКИН. И тогда вы рассказали ей про камень?
РЖАВЦЕВ. А что мне оставалось делать?!
РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.
РЖАВЦЕВ. Знаю я бабку одну. Есть у нее камень, ценности великой. Носит его бабуля на груди, а о цене не догадывается.
ЗАЙЧИКОВА. Так уж великой?
РЖАВЦЕВ. Бриллиант. Редкого цвета. Голубой. И что обидно. Бабка на ладан дышит, родственников никаких. После смерти в казну уйдет.
ЗАЙЧИКОВА. Обидно, уж точно, как обидно. А купить-то у нее нельзя, камушек этот?
РЖАВЦЕВ. Не продаст. Он у нее как реликвия.
ЗАЙЧИКОВА. А взять без спросу?
РЖАВЦЕВ. Украсть, что ли? Не получится. Она его на груди носит и на ночь не расстается. Разве что…
ЗАЙЧИКОВА. Поняла, поняла…
РЖАВЦЕВ. Думал я об этом. Только не знал, что потом с камнем делать.
ЗАЙЧИКОВА. Я у тебя его куплю.
РЖАВЦЕВ. Риск большой.
ЗАЙЧИКОВА. Ты сам видел камень?
РЖАВЦЕВ. Видел.
ЗАЙЧИКОВА. И как?
РЖАВЦЕВ. Глаз не оторвать.
ЗАЙЧИКОВА. Хочешь, я за этот камень все долги прощу?
РЖАВЦЕВ. Дело нетрудное. Бабка она хилая. Живет одна.
ЗАЙЧИКОВА. Только ты сам не надо. Боюсь я за тебя, Славик, боюсь. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Голубой, говоришь, камень?
РЖАВЦЕВ. Голубой. Голубые бриллианты очень высоко ценятся.
ЗАЙЧИКОВА. Слышала я, слышала. Хочешь, долги прощу и путевку за границу куплю? Хочу, чтобы ты за рубеж съездил, Славик.
РЖАВЦЕВ. Не шутишь?
ЗАЙЧИКОВА. Что ты! Что ты!
РЖАВЦЕВ. Порешили.
ЗАЙЧИКОВА. Только не сам. Не сам. Да сам ты и не сможешь. У тебя приятель есть. На наше золото повязан. Припугни и пошли старуху замочить. Припугни как следует.