Все звуки страха (сборник)
Шрифт:
Доктор молча смотрел на землянина, пока Таллент не принялся наступать. И тут в глазах чужака мелькнуло понимание того, что он явно для чего-то нужен землянину. Так нужен, что землянин ни при каких условиях не выстрелит. Таллент сразу подметил, как изменилось выражение на плоской физиономии доктора, — и дикое отчаяние снова вскипело в нем.
Перехватив бластик за приклад, Бенно Таллент припер чужака к стене. А потом изо всех сил ударил!
Первый удар стального ствола пришелся по плечу. Доктор глухо застонал. Таллент ударил еще — в живот. Потом еще — прямо в лицо, и сильно раскроил кибену щеку.
Чужак стал медленно сползать по стене. Тогда Таллент пнул его чуть ниже гибкого колена и заставил выпрямиться.
— Ничего, док. Жить будешь. Но не стоит щеголять тут своей выдержкой. Я всю ночь не спал. Только бегал да мочил вашу солдатню. Теперь мне уже все до фени. Чуешь? Давай топай! Посмотрим, где там у тебя операционная.
Золотокожий инопланетник долю секунды поколебался-и Таллент мигом въехал ему коленом по яйцам. Тут доктор уже не сдержался и пронзительно завопил. Таллент понял, что такой вопль наверняка разнесется по кораблю, и пинками погнал чужака— по коридору.
— Топай, приятель, топай, — рычал он. — Пойдешь впереди — и к самой операционной. А там сделаешь мне маленькую операцию… И, если хоть самую малость, черт меня побери, хоть самую малость сделаешь не так, от твоей желтой башки останется ровно половина.
Для пущей убедительности землянин время от времени въезжал прикладом бластика в докторскую спину — и пожилой кибен все поспешнее семенил по коридору.
Они как раз проходили мимо склада орудий усмирения пленных, полного свинцовых цепей, шейных браслетов и наручников, когда решил сделать свой ход дежурный кибенский сержант. Услышав крик, он вышел из каюткомпании и притаился в нише за складом, ожидая, когда туда подойдут Таллент с доктором. Но атака, на беду сержанта, оказалась поспешной. Пока он, желая спасти доктора, спешил вырвать у землянина бластик, Таллент метнулся в сторону и расколотил застекленную полку склада.
Животные рефлексы Бенно Таллента вновь возобладали. Теперь он уже ничем не напоминал того трясущегося наркомана, что жалобно хныкал и выпрашивал у Паркхерста свою жизнь. Теперь он превратился в дьявола мщения. Тощая рука сомкнулась на длинной свинцовой цепи. Миг — и цепь уже со свистом режет воздух.
Кибенскому сержанту досталось в самый низ черепа.
Чужак лишь глухо зашипел, падая вперед с развороченным мозгом.
Падая вперед — прямо на несчастного доктора, который потянулся было за временно бесхозным бластиком, — и оба рухнули на пласталевый пол.
А цепь так и застряла в голове кибена.
Талленту оставалось только сделать шаг и хорошенько въехать медику ногой по желтой физиономии. Так, чтобы не лишить его профессиональных навыков. Но и чтобы к оружию больше лапы не тянул.
Потом Таллент заметил служебный револьвер, который сержант почти успел достать из кобуры. Взял гладкий тупорылый пистолетик и навел его на доктора:
— Так-то лучше. Идем.
Жалобно стеная, медик с трудом поднялся. Теперь до кибена наконец дошло, что Таллент сейчас опаснее целой армии. Этот землянин просто бешеный. Бешеный. И доктор догадался почему. Должно быть, это и есть тот самый, у кого бомба. Прошлой ночью, когда стало ясно, что на Планете Мерта остался живой человек, командир говорил
Уже и так достаточно наказанный, медик понимал, что за Таллентом и дальше не заржавеет. Убить он его не убьет, но боль будет страшная.
В герои кибенский доктор не вышел.
А значит — операционной все-таки не миновать.
— И приятеля прихвати, — приказал Таллент.
Медик ухватил мертвого сержанта за ноги и волок всю дорогу до операционной. След крови на пласталевом полу отливал золотом. Бластик Таллент швырнул в нишу. По этому коридору так уж скоро, быть может, и не пройдут. Ведь его все еще ищут там, в городе.
Да, операционной было не миновать.
Таллент отказался даже от местной анестезии. Полулежал на операционном столе и не сводил тупорылого пистолетика с лысой головы кибенского врача. Кибен косо посматривал на миниатюрное оружие, видел крошечные капсулки в гнездышках, зримо представлял себе, как они проходят через обменник, превращаясь в чистую энергию, — и с великой осторожностью орудовал электроскальпелем.
Стоило врачу сделать первые разрезы, как лицо Таллента покрылось крупными каплями пота. Но не от боли. Землянин едва чувствовал, как электрический нож вторгается в его тело. Просто при виде разверстого шрама, своих влажных, пульсирующих внутренностей Бенно Таллент вспомнил ту первую операцию.
Да, многое изменилось с тех пор, как Док Баддер вставил бомбу в тощее брюхо Таллента. Главное — изменился он сам. Одна тропа подходила к концу… и другая начиналась.
Через двадцать минут все было кончено.
Таллент не ошибся в своих расчетах.
При осторожной операции бомба взорваться не могла. Паркхерст особо упоминал о возможности взрыва при помощи искривленного поля гиперпространственной тяги, а также о самодетонации в назначенное время. Но, когда речь зашла об извлечении бомбы кибенами, вожак Сопротивления лишь посулил Талленту быть порезанным на ломтики. Таким образом, быть может, Паркхерст подсознательно оставлял мародеру надежду. Или это был всего-навсего просчет… Так или иначе, операция завершилась успешно. Бомба была извлечена.
Таллент внимательно наблюдал, как врач наводит на рубец кибенский вариант эпидерматора. И все четыре часа, что рана залечивалась, он тоже внимательно наблюдал.
Наконец живот его пришел в порядок. И бомбы там уже не было.
Тогда Бенно Таллент пристально посмотрел на врача и ровным голосом приказал:
— А теперь срасти бомбу с моей культей.
Кибен широко раскрыл темные глаза и стремительно заморгал. Талленту пришлось повторить сказанное. Доктор попятился. Понимал он, что у землянина на уме, — или, вернее, думал, что понимает.
Десять минут и множество болезненных ударов рукояткой пистолета ушло у Таллента на то, чтобы уяснить: дальше кибенский доктор уже не пойдет. Не станет он прививать страшную солнечную бомбу к культе землянина.
…по крайней мере — по собственной воле.
Тут забрезжила идея. И вскоре сформировалась — простая и ясная. А главное — осуществимая. Таллент сунул руку в карман джемпера и достал оттуда один из двух последних пакетиков дури. Потом склонился над измочаленным кибеном и заставил его вдохнуть. Всадил весь пакетик — всю убойную дозу дряни — чужаку в ноздри.