Всегда буду рядом
Шрифт:
Муж на самом деле ее не любит.
Он обманул ее.
Их брак, видимо, подходит к концу.
Однако, сев в такси по дороге к дому Франчески, Брук ощутила прилив сил. Пусть ей суждено потерять мужа, отдав его другой, но без борьбы она не сдастся. Ведь задета ее гордость!
К тому же в глубине ее души еще теплилась надежда на то, что мать права и Франческа окажется истинной виновницей всего этого кошмара.
Брук польстило, что швейцар в доме Франчески сразу узнал ее и открыл перед ней дверь без каких-либо вопросов, даже не позвонив самой Франческе,
– Мой муж уже здесь? – мило улыбаясь, спросила по-итальянски Брук у швейцара.
– Да, – ответил тот. – Синьор Парини приехал вчера вечером и с тех пор никуда не выходил.
Брук ощутила, как все внутри у нее сжимается, но ни на секунду не усомнилась в правильности своих действий. На этот раз она доведет дело до конца – каким бы он ни был. Сколько молено убегать и прятать голову в песок?!
– Отнести ваш багаж наверх, синьора Парини? – предложил швейцар.
Брук вежливо отказалась. Весь багаж состоял из небольшой сумки: она ведь ненадолго приехала.
Подойдя к массивной двери на первом этаже, Брук постаралась взять себя в руки, унять волнение и нажала на кнопку звонка. Ей открыла какая-то незнакомая женщина лет сорока, что крайне удивило гостью.
Женщина была высокой и довольно крупной, лицо ее озаряла приятная улыбка. Брук представилась по-итальянски. Незнакомка объяснила, что она сиделка, нанятая Лео для ухода за Франческой после того «случая».
Брук настороженно слушала сиделку, постепенно прокручивая в голове полученную информацию.
Значит, Франческа действительно пыталась покончить с собой. А Лео на самом деле помогал ей. Впрочем, это еще не доказывает их невиновности.
– Где мой муж в данный момент? – поинтересовалась Брук спокойным, будничным тоном.
– Он наверху, у синьоры Франчески. Хотите, синьора, я поднимусь и скажу синьору Парини, что вы приехали? – предложила сиделка.
– Нет, нет, – поспешно отказалась Брук. – Меня ждут. Я знаю дорогу, не волнуйтесь. Как сегодня чувствует себя Франческа?
– Ей гораздо лучше.
Еще бы! – подумала Брук, ощущая прилив затихшего было гнева.
Квартира Франчески была довольно просторной и занимала два этажа. Полы и лестница были покрыты итальянским мрамором, повсюду блестели зеркала и полированные колонны. Это жилище всегда казалось Брук безвкусным, кричащим и в то же время каким-то унылым, под стать своему хозяину Лоренцо.
Спальня хозяйки располагалась слева от лестницы на втором этаже. Поднимаясь по ступенькам, Брук ощутила, что с каждым шагом сердце сжимается все сильнее и сильнее. Представив, что ее ожидает там, в комнате, она пришла в ужас, у нее перехватило дыхание.
Дверь оказалась неплотно закрытой. Она увидела комнату через щелку. Вернее, лишь ее часть: изножье большой кровати с пологом. Брук подвинулась левее, надеясь разглядеть еще что-нибудь. А главное – услышать.
До нее донеслись приглушенные звуки низкого голоса. Говорила женщина. Франческа рассказывала
Незваная гостья на цыпочках подобралась поближе и прильнула к щели так, чтобы ее никто не заметил, но чтобы при этом можно было наблюдать за всем происходящим и, главное, все слышать. Теперь она видела спину мужа. Он сидел на стуле с другой стороны кровати, наклонившись вперед, с видом внимательного и обеспокоенного слушателя.
Франческу ей разглядеть не удалось – она лежала в кровати, ближе к Лео. Брук постаралась представить себе ее, бледную и немощную, откинувшуюся на белоснежную подушку.
– Ты… не… не смог бы… понять, – запинаясь, взволнованно бормотала Франческа. – Да и разве могла я тебе объяснить такое? Но я правда любила тебя, Леонардо. Ты был единственным мужчиной за всю мою жизнь, который так ко мне относился. По-доброму и заботливо. И деликатно, даже когда я не подпускала тебя к себе. Но тогда я боялась лечь с тобой в постель. Боялась, что ты догадаешься, что я вовсе не та милая, невинная девственница, которой меня все представляли. А потом появился Лоренцо… ну, ты знаешь, что было с Лоренцо.
– Да, – вздохнул Лео. – Теперь знаю, Франческа. Но тогда-то я ни о чем не подозревал. Как я, по-твоему, должен был себя чувствовать, когда вошел в спальню брата и увидел то, что увидел?
– О, Леонардо! – жалобно воскликнула она. – Не напоминай мне об этом. Мы поступили безнравственно, да. Значит, я безнравственна. Если могла совершать то, что совершила. И до сих пор продолжаю. Мне так стыдно. Я очень виновата. После смерти Лоренцо прошло всего две недели, а я в постели с… – рыдания прервали ее.
– Ну, ну, – успокаивал Лео. – Опять все сначала. Сделанного не воротишь. Это было неизбежно. Ты не виновата.
– Ты все время так говоришь, Лео. Но я не могу во всем винить тех мужчин, которые испортили мою жизнь. Значит, есть во мне что-то такое, что пробуждает в них самое низменное. Ты единственный, кто был порядочен со мной. О господи… ну почему я не вышла за тебя замуж, когда имела такую возможность?!
Брук поняла, что больше не выдержит, и сделала решающий шаг вперед как раз в тот момент, когда Франческа положила ладонь на щеку Лео. Он накрыл ее своей рукой и нежно смотрел на бледную женщину, когда Брук остановилась на пороге в ожидании их реакции.
Франческа ахнула и отдернула руку.
Лео обернулся и вскинул взгляд, но в нем читалось скорее изумление, чем чувство вины.
– Брук! – воскликнул он и вскочил со стула. – Что ты здесь делаешь? Твоя мама сказала, что…
– Мама обманула тебя, – перебила она его по-итальянски, чтобы Франческа могла понять, что она говорит. – Я прилетела следом за тобой, чтобы поймать тебя и эту… шлюху… с поличным.
По-итальянски оскорбление прозвучало как puttana, что было еще более сильным словом. Самым унизительным, с ее точки зрения.