Всегда начеку
Шрифт:
Раз пришел Павел с дежурства, а в окно стучат.. Жил он тогда с семьей в Кунгуре, около кожкомбината, а там клуб, и в нем хулиган один остервенел совсем. С трудом скрутил его Павел...
С ы н. Вот в тот раз пришел отец домой с огромным, расплывшимся синяком. А улица, ребятня все шумела, пересказывая потом, как храбро брал вчера милиционер опасного, почти обезумевшего дебошира.
Гриша тогда спросил отца: «А он тебя мог убить?» — «Не мог. Народ же кругом был». — «А почему тот народ сразу его не арестовал? Почему за тобой прибежали?» — «Ну, видишь... Люди, они ведь
Но Гриша понял. Он ведь как считал? В школе говорили: с тех пор, как прогнали царя и буржуев, в стране живут рабочие и крестьяне, и делить им нечего, они друг другу только добро делают. Вон и в песне поется: «Как один человек, весь советский народ...» А все же, выходит, есть плохие люди, которые не хотят жить, как все?
И Гриша первый раз пошел тогда в милицию — посмотреть, где же работает его отец? На лавках сидели какие-то дядьки и тетки, лущили семечки. Гриша спросил: «Это и есть бандиты?» — «Нет, это за паспортами пришли, за справками разными, граждане это».
Часто ходил потом Гриша в отделение, потому что кроме всего прочего там стоял огромный бильярд и можно было забивать сколько хочешь шары в лузы. И можно было сколько хочешь стрелять на стрельбищах, где тренировались милиционеры. Тогда вся страна училась военному делу, и мальчишек со стрельбищ не выгоняли.
А потом кругом зазвучало одно непонятное, совсем незнакомое слово: «Халхин-Гол». И еще непонятнее: «самураи». Скоро Гриша узнал: отец где-то там, воюет со страшными самураями, на страшном, таинственном Халхин-Голе.
О т е ц. Атака отбита. Но связь с оврагом, где передовые окопы и блиндажи, прервана. Связиста Пономарева послали с приказом: наладить связь! Он подполз к переднему краю. Телефонист убит. Стонут несколько тяжелораненых. Соединил провода, и тотчас услышал голос командира полка: «Сейчас атака повторится. Во что бы то ни стало сдержать оборону!» — «Я здесь один! Я здесь один!.. Все остальные тяжело ранены...» — «Вы поняли приказ?» — видимо, командир ничего не расслышал. Павел метнулся к окопам. Собрал винтовки, гранаты, пулеметы. Расставил их по всей линии обороны. Спросил раненых: кто может стрелять? Смогли трое.
...Японцы шли цепью. Шатаясь, как пьяные. И Павел метался по окопам, от гнезда к гнезду, и строчил, строчил... Он не помнил, сколько часов продолжался бой.
За этот подвиг Пономареву вручили монгольский орден Красного Знамени.
А потом была та страшная героическая ночь. Троих — Пономарева (командир), Власова и Абросимова — послали в секрет. Шли в темень. В барханы. Потом залегли. И тотчас услышали глухой топот. Власов прополз вперед, вернулся, доложил: до полуроты японцев идут прямо на них, видно, заходят в тыл нашей пулеметной роте.
Павел приказал: «Беги назад, доложи командованию. Низиной беги, а то убьют! Скорее!».
Кругом темень, а барханы светятся. Два бойца на них — как две мишени. Крикнул Абросимову: «Снимай шинель, бросай на песок — и назад!». Но тот замешкался.
...Несколько раз ходили в атаку на пустую шинель и убитого Абросимова японцы. А Павел перебегал за барханами и опять, как тогда, с разных точек вел огонь. Прошли часы, пока враг, наверное, понял, что перед ним всего один боец. Это когда Павел, уже раненый, вырыл окопчик в песке и залег. Его засекли. Тонкими лучиками фонариков выискивали окопчик в ночи. Но точно бил по фонарикам пермский охотник! Фонарики гасли.
Ранило его тогда в бок. Он сам перевязал себя, теряя сознание. Хотелось пить. Но флягу пробил осколок. Решил уходить — и тотчас новое ранение: ступню раздробила разрывная пуля. Стало тихо. Выстрелы почему-то прекратились: наверное, японцы не рисковали идти вслепую, на верную смерть.
Светало. И тогда японцы уже совсем ясно увидели: перед ними одни барханы, только лежит пустая шинель и убитый красноармеец. В злобе, стреляя, идя в полный рост, они двинулись на окопчик. «Конец!» — мелькнуло в голове Павла. Он сделал еще несколько выстрелов. Помнит: впереди шел японец с широким, кривым тесаком. Павел вскочил, ударил его штыком и вместе с ним упал на песок...
Остальное Павел узнал потом. Власова по дороге убили. Лишь позже, обеспокоясь, послали бойцов искать секрет. Они и кинулись на утренние выстрелы. Когда японцы скрылись от их огня, красноармейцы увидели в окопе окровавленного Павла, а кругом по барханам шестнадцать японских трупов. Боец один задержал половину вражеской роты.
За этот подвиг Павлу Елизаровичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
С ы н. Вот какой папка тебе достался, Григорий Пономарев! Ты смотрел потом фильм «Брат героя». А сам был сыном героя.
Тогда героев было мало. Кунгур ликовал. Гремели оркестры. Газеты — в портретах отца. Митинг. Цветы. Бурно встретили земляки своего Героя. «Как Папанина!» — шепнул Гришке один сослуживец отца. А отец вышел на трибуну и всего-то и смог сказать, что, мол, воевал, как умел, и что впредь, если придется, то пусть враги знают, что отстоять сумеем и себя, и землю родную, советскую!..
Трудно быть сыном героя. Люди ведь всякие есть. Исправил ты, Гриша, тройки в табеле: «Это учительница из уважения к отцу отметки завышает, неудобно же — сын героя, а троечник!» А ты просто учился теперь в одной школе, да и повзрослел, и действительно было стыдно плохо учиться тебе, сыну героя!
А жили вы обычно, и ты, как многие мальчишки тех лет, копил в баночке медяки, потому что мечтал купить бамбуковое удилище. Между прочим, так и не купил, потому что часть медяков истратил на кино, а лишними деньгами тебя не баловали.
Конечно, родители бывают разные. Иные сделают что-то большое, полезное для народа — потому что умны, талантливы, словом, достойные люди. А чадо свое берегут от труда, от борьбы, растят под стеклянным колпаком и томительно ожидают: вот-вот в чаде блеснут признаки гениальности.