Всегда с тобой
Шрифт:
Офицеру Джексону и Каллахан требуется сорок минут, чтобы появиться, так что хорошо, что мой преследователь не вышел с топором.
— Отлично. — стонет Майлз. — Это тот самый коп, который велел нам убираться?
— Ага, — бормочу я.
Офицер Джексон стучит в окно Мэйбл и приказывает нам оставаться в машине, пока они обезопасят собственность. Сначала они заходят на нашу сторону дуплекса, затем на сторону Мэйбл. Потом по всему заднему двору и в гараже.
Ни один из них не выглядит особенно обеспокоенным,
— Имущество в безопасности, — объявляет офицер Джексон. — Давайте вы все осмотритесь. Посмотрите, не пропало ли что-нибудь.
Хотя я знаю, что полиция обыскала весь дом, когда мы заходим внутрь, у меня под мышками проступают лужи пота. Кто-то был здесь, и я чувствую призрак его присутствия, как одеяло.
Кроме окна, никаких других признаков взлома нет. Офицер Каллахан говорит нам, что мы должны начать запирать наши двери и окна, а мама огрызается, что мы никогда ничего не оставляем незапертым.
Половина дуплекса Мэйбл нетронута, а наша далеко не разграблена. На самом деле, все наши ценные вещи находятся именно там, где мы их оставили — наш телевизор, наши ноутбуки, мамин телефон, который она забыла на кухонном столе.
— Какой-то грабитель, — бормочет Майлз. Мэйбл толкает его локтем.
Моя комната — это совсем другая история.
Все ящики комода открыты, и вся моя одежда разбросана по полу. Но я не вижу своего нижнего белья. Даже нового, которое я купила на прошлой неделе. Моя постель разослана, и я сглатываю желчь при мысли о том, что кто-то прикасается к ней. Лежит в ней.
Один взгляд на мой прикроватный столик говорит мне, что кольцо-обещание от Джордана тоже исчезло.
Мама заключает меня в объятия. Через ее плечо я замечаю Майлза, его челюсть сжата, а руки в карманах. Вспоминает эту жизнь. Через что прошла его сестра.
Мы возвращаемся на кухню, и офицер Джексон записывает украденные вещи, пока офицер Каллахан ковыряет свои ногти. Они ведут себя так, словно уже собираются выйти за дверь, когда она говорит:
— Позвоните нам, если заметите, что чего-то еще не хватает.
— Спасибо, офицеры, — начинает мама, но я перебиваю ее.
— И это все? Вы ничего не собираетесь делать?
— Что бы ты хотела, чтобы мы сделали? — Монотонно спрашивает Каллахан.
— Вам нужно что-то сделать. Мой преследователь вломился в наш дом.
Мама успокаивающе кладет руку мне на плечо и нежно сжимает.
— Все в порядке, милая, — шепчет она.
Каллахан прищуривается, глядя на меня.
— Мы сделали все, что могли. В данный момент мы больше ничего не можем для вас сделать.
— Есть кое-что, что вы можете сделать. Найдите их. Их нужно наказать. Сделайте что-нибудь.
Они недооценили меня. Я провела
Каллахан изучает экран своего телефона, и мне хочется выбить его у нее из рук.
— Ты не думала о переезде?
— Переезд? — Я повторяю.
— Ты сказала, что у тебя есть преследователь, верно? — Она говорит это так, словно все еще не верит мне. Даже после этого. — Многие жертвы преследования переезжают в другой город или штат.
Я не могу поверить, что она на самом деле предлагает нам переехать. Позволить моему преследователю вывезти нас из города. Одно дело, когда я снимаю квартиру, пока учусь в школе, и совсем другое, когда мама покупает совершенно другой дом где-то в другом месте. Вдали от жизни, которую мы здесь построили, вдали от воспоминаний, которые мы создали, вдали от наших соседей, ее работы и друзей.
Подальше от Майлза.
— Значит, я должна изменить свою жизнь? Почему вы, ребята, просто не можете поймать этого человека и остановить его?
Я устала быть той, кому приходится потакать преступнику. Сливайся с толпой, носи одежду, которая не привлекает внимания, измени свой распорядок дня, выйди из социальных сетей, уедь отсюда и оставь всю свою жизнь позади.
Это им нужно измениться. Не мне.
Майлз прислоняется к стене в углу.
— Моя сестра прошла через то же самое дерьмо. Если вы не будете выполнять свою работу, у вас на руках окажется еще один пропавший человек.
Я. Я могла бы быть девушкой с плакатов.
Мама берет меня за руку и сжимает.
— Это угроза? — Спрашивает Каллахан.
Майлз закатывает глаза, но прежде чем он успевает сказать еще хоть слово, вмешивается Мэйбл.
— Хватит. Мой внук не был причастен к исчезновению моей внучки, и он не причастен к тому, что происходит сейчас.
Офицер Джексон поднимает руки, становясь между мной и Каллахан, когда она снова открывает рот. Он приседает передо мной и берет за руку, которую мама не держит. Часть меня хочет заплакать от этой нежности, от того, как он делает себя меньше, чтобы я чувствовала себя в безопасности.
— Что бы ни говорили другие, я верю тебе, Мэдди. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. — Он звучит убедительно, даже если его действия до сих пор свидетельствовали об обратном. Возможно, именно это и должно было произойти, чтобы он воспринял меня всерьез. — Я не могу представить, насколько ты, должно быть, потрясена. Это не то, с чем должен сталкиваться кто угодно, но особенно восемнадцатилетняя девушка. С этого момента я хочу, чтобы ты звонила мне всякий раз, когда что-то случится, хорошо? Каким бы незначительным это ни казалось. Мы должны положить этому конец.