Всегда с тобой
Шрифт:
Удивительный ум. Я не думала, что кто-то видел меня такой тогда. Я не думала, что кто-то вообще видел меня. Я была невидима.
— Тебе нужно было больше стоять за себя, — признает он, — но ты никогда не была чьим-то клоном.
Я поднимаю свою руку, где мое кольцо-обещание говорит мне обратное.
— Я не чей-то клон. Я особенная.
Я единственная девушка, которая будет с Джорданом Голдманом. Это делает меня более особенной, чем любую девушку в этом городе. Более особенной,
Его рот кривится в усмешке.
— Кольцо делает тебя особенной?
Я опускаю руку обратно на колени и прикрываю ее на секунду. Но я не позволю Майлзу Мариано заставить меня стыдиться чего бы то ни было.
— Кольцо-обещание от моего парня помогает, да.
— Наличие парня и обручального кольца не делает тебя особенной.
— Да? Что тогда?
— Ты. Ты делаешь себя особенной. Быть самой собой, когда никто другой не может быть такой.
Я складываю руки на груди. Я хочу распахнуть дверь и выскочить наружу. Мне все равно, если это больно. Это не может быть больнее, чем сидеть в этой машине с Майлзом.
— Да, ну, она никому не нравилась.
Впрочем, мне не нужно ему напоминать. Он помнит.
— Ты же знаешь, что тебе не нужно менять себя, чтобы понравиться людям, верно? Ты можешь просто быть собой, и если им этого недостаточно, они могут отвалить.
Конечно, он бы так и сказал.
— Может быть, это сработает для кого-то вроде тебя, кому явно все равно, что думают люди.
— А почему я должен им нравиться?
— Я не знаю, так, может быть, люди не думают, что ты убил свою собственную сестру? — Если кого-то и должно волновать, что думают другие люди, так это Майлза.
Его челюсть приподнимается, и я чувствую необъяснимое желание протянуть руку и дотронуться до нее. Провести пальцем по линии его подбородка и вниз по гладкому изгибу шеи. Я заставляю себя отвести от него взгляд.
— Ты так думаешь? — спрашивает он.
— Нет, — признаюсь я.
— Так почему ты сказала это на вечеринке?
— Потому что ты выводил меня из себя. И до сих пор выводишь.
Он качает головой.
— Меня не волнует, что люди думают, будто я сатана. Я забочусь о том, чтобы найти Софи. Это все, что меня волнует.
— Так вот почему ты был на вечеринке у Натали?
Он нажимает на сигнал поворота.
— Да. Пьяные люди любят рассказывать свои секреты. И кто-то хранит один из них о моей сестре.
Мое сердце останавливается. Он не должен знать. Это невозможно. Если бы он знал, он бы не сидел со мной в этой машине и не вел этот разговор.
Нет, он просто расстроен тем, что месяцы спустя у него все еще нет ответов. Он хочет обвинить в исчезновении Софи кого-то другого, а не человека, действительно ответственного за это, — саму Софи.
Я сглатываю и медленно выдыхаю, чтобы успокоиться.
— Но почему сейчас? Прошли
— Я хотел быть там, — огрызается он. — Мои родители не хотели, чтобы я участвовал в поисках, потому что они не хотели, чтобы я… — Его взгляд перемещается с моего обратно на дорогу, в горле перехватывает. — … нашел что-нибудь.
Они не хотели, чтобы он нашел труп своей сестры.
— Ох.
Конечно, они этого не сделали. Кто смог бы стереть что-то подобное из их памяти? Тем не менее, все используют его отсутствие на поисках против него самого. Указывают на его отсутствие как на доказательство его вины.
— Тогда папа просто… сорвался. Поэтому я не смог вернуться. — Теперь ярость исчезла из голоса Майлза. Все, что осталось, — это пустота.
— Что ты имеешь в виду?
Он неловко переминается с ноги на ногу и переводит взгляд на меня, как будто все еще не уверен, что может мне доверять. Как будто он не хочет иметь со мной ничего общего, и я последний человек, которому он хочет открыться.
— На самом деле это не твое дело, не так ли?
— Отлично. Забудь, что я спрашивала. Давай просто неловко помолчим, пока ты меня не довезешь.
Сначала я думаю, что он действительно собирается поддержать мою идею. Секунды молчания тянутся, пока он не вздыхает.
— Он пил каждый вечер. Потом каждый день. Сначала я поддерживал его, чтобы он ходил на работу, в продуктовый магазин, куда угодно. Потом я поддерживал в нем жизнь. Вот почему я не вернулся.
Я даже представить себе не могу такого бремени. Мы с мамой всегда были близки, ближе, чем большинство матерей и дочерей, а она всегда была моей матерью. Она заботится обо мне, а не наоборот.
— Сейчас ему лучше? Поэтому ты смог вернуться?
Майлз невесело усмехается.
— Гораздо труднее напиться до смерти, когда ты заперт, так что да. Думаю, можно сказать, что у него все получается лучше.
Сначала, когда он сказал, что не очень любит пить, я ему не поверила. Но теперь я знаю, что это правда. Он не хочет идти по стопам своего отца.
— Почему он заперт?
— Вождение в нетрезвом виде. — Майлз теперь сжимает руль обеими руками, выжимая из него жизнь. — Он мог убить ребенка. Он мог бы сделать с кем-нибудь другим то, что кто-то сделал с нами.
Исчезновение Софи означало, что Майлз потерял не только сестру, но и отца. Сначала алкоголь, потом тюрьма. Впервые с тех пор, как мы снова увидели друг друга, мне жаль его.
Мой телефон уведомляет о сообщении. Улыбка до сих пор растягивает мои губы каждый раз, когда я получаю уведомление от Джордана.
Черт. Тогда увидимся завтра. Напиши мне, когда доберешься до дома.
Мне следовало поехать с ним за пивом. Я могла бы быть с ним прямо сейчас, а не запертой в машине с Майлзом Мариано.