Всегда твой
Шрифт:
Все ее тело прижато к моему, словно мы два идеально подходящих друг к другу кусочка пазла. Я чувствую каждую ее часть, от бедер до плеч, так как они остаются приклеенными ко мне.
Она смотрит на меня снизу вверх, ее шея полностью выгнута назад из-за разницы в росте, но я держу голову наклоненной назад к стене, уставившись на счетчик номеров над дверями.
Каждый ее изгиб прижимается ко мне, умоляя прикоснуться к нему.
Это чертова пытка.
Если я посмотрю на нее, если загляну в эти широко раскрытые зеленые глаза,
— Это не моя вина, — возражает она, немного запыхавшись — то ли от усилий, то ли от волнения, я не уверен, — прежде чем попытаться отодвинуться от меня.
Ничего не получается, она только еще сильнее трется об меня.
Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на своей вынужденной медитации, но они так же быстро открываются, когда я чувствую, как что-то упирается мне в живот.
На этот раз я смотрю на нее сверху вниз.
Не может быть, чтобы это было то, о чем я думаю.
Ее глаза еще больше расширяются, когда она смотрит на меня, а губы слегка приоткрываются. Она знает, что я это почувствовал, но ждет, когда я заговорю.
Я медленно наклоняю голову, прижимаясь губами к ее уху, чтобы никто меня не услышал. Здесь чертовски шумно, девчонки болтают с парнями о выходных, и никто не обращает на нас внимания, но я все равно решаю говорить шепотом.
Мое горячее дыхание ритмично падает на ее кожу, когда я выжидаю несколько тактов, прежде чем заговорить, посылая медленную дрожь по ее позвоночнику.
Мой рот прижимается к ее уху.
— Скажи, что мне, блять, показалось.
Ее голос звучит с придыханием, когда она говорит.
— Феникс…
— У тебя проколот сосок? — я рычу, звук зарождается в моей груди и поднимается в горло.
Она напрягается и начинает отступать, но я не собираюсь позволить этому случиться, пока не подтвердил свое новое открытие.
Я хватаю ее за бедра обеими руками и заставляю прижаться к моему телу.
Она замирает, когда чувствует, как мой теперь уже явно твердый член упирается ей в живот.
— Отпусти меня, — шипит она, но в ее просьбе нет ни капли тепла.
Я игнорирую ее и прижимаюсь грудью к ее груди, вверх-вниз и влево-вправо, ища трения с ее пирсингом.
Ошибки быть не может, это штанга, проходящая через ее левый сосок.
У меня темнеет в глазах и раздуваются ноздри, когда я снова чувствую прикосновение металла на себе. Наша одежда служит защитным барьером, но я все равно чувствую его.
Я не хочу опускать взгляд и проверять, видно ли его сквозь одежду, потому что если да, то я сойду с ума.
— У тебя проколот сосок. — Я подтверждаю, вытягивая слова против раковины ее уха.
От вожделения у меня голова идет кругом.
Я хочу увидеть, как выглядит пирсинг на ней.
Я хочу знать, какого цвета ее соски, какой формы и каковы они на вкус, когда я их облизываю и покусываю.
Я хочу
Вопреки здравому смыслу, моя рука движется вверх, пока я не касаюсь боковой поверхности ее сисек. Прикосновение невинное, хотя по испуганному взгляду Сикс мне кажется, что я без предупреждения засунул два пальца глубоко в ее киску.
Я чувствую, как вздымается ее идеальная грудь, и думаю о том, что если я сдвину большой палец на несколько дюймов в сторону, то смогу щелкнуть по этому украшению.
Позади нас все зашли в лифт. Дверь закрывается, и он начинает спускаться.
Она переставляет ноги под предлогом необходимости их переставить, но игрок узнает игрока. Так же, как я двигался раньше, чтобы почувствовать ее пирсинг, она двигается, чтобы потереться о мой член.
Если она продолжит тереться об меня, я кончу в свои джинсы прямо здесь, рядом с пятью моими самыми близкими друзьями.
Она смотрит на меня из-под ресниц и бросает взгляд, от которого у меня стынет кровь. Мои глаза уже прикованы к ней, я вижу, как она краснеет, как учащается ее пульс и бьется о кожу, как ее глаза кокетливо двигаются вокруг нас, стараясь, чтобы никто не увидел эту эротическую сцену.
А я тем временем наслаждаюсь тем, как хорошо она реагирует на мои прикосновения.
И я хочу увидеть больше.
Я передвигаю большой палец на пару сантиметров, пока он едва не задевает украшение. Она тихонько вздыхает, но в остальном замирает, потрясенная моим смелым шагом.
Я провожу большим пальцем под металлическим стержнем и поднимаю его вверх. Она стонет, и я чуть не теряю дар речи.
Стон едва слышен, поэтому никто больше его не замечает, и слава богу, но это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал. Словно животное зовет своего самца.
Мне требуется каждая йота самообладания, чтобы не трахнуть ее у стены на глазах у нашей публики.
В последний раз, когда я видел ее, я прижал ее к земле, называя шлюхой, а теперь она позволяет мне играть с ее соском, ее глаза расфокусированы от вожделения.
Я снова щелкаю штангой, и ее колени подкашиваются.
— Не могу поверить, что у тебя проколоты соски, — мурлычу я ей в ухо, полностью потерявшись, зарывшись носом в ее волосы, как я и хотел. — Разве ты не должна быть хорошей девочкой?
Рука, не играющая с ее твердым пиком, скользит вниз по спине, пока мои пальцы не касаются верха ее попки.
— Я такая и есть, — уверяет она, ее голос звучит с придыханием и не более чем шепот.
— У хороших девочек соски не проколоты. А у тебя оба?
— Только один. — Поправляет она, и теперь уже я почти стону. Почему это кажется бесконечно горячим?
— На половину ангел, на половину дьявол, — замечаю я. — Я удивлен.
— Мне все равно, если тебе это не нравится, — бросает она.