Всегда в бою
Шрифт:
– Километров двадцать, - говорит Бронников.
– Если считать строго по прямой.
– Далеко. Хоть надвое разорвись, а - далеко!
– вздыхает Федюнькин.
Действительно, при таком отрыве полка от главных сил управлять частями дивизии из одного пункта очень трудно. Дело не столько в дальнем расстоянии, сколько в особенностях местности, которая отделит передовой полк от главных сил дивизии, от тылового рубежа. Участок обороны, предназначенный полку, находится в стороне от Волоколамского шоссе, в лесистом районе. Здесь много озер, рек, ручьев. Проселочные дороги развезла осенняя распутица. Местная связь - только телефон, редкие ниточки
И еще я подумал: маловато у нас сил, если даже командующий фронтом не имеет возможности передать армии вновь прибывшую дивизию целиком; если он вынужден часть ее оставлять в своем резерве.
Сейчас, по прошествии лет, когда я хорошо знаю всю обстановку оборонительного сражения под Москвой, эта мысль ("маловато сил") кажется мне достаточно наивной. Не маловато, а мало, крайне мало резервов было у командующего фронтом, и его штаб жестко учитывал не только каждую дивизию, но каждый полк, а иной раз и батальон.
На эту тему уже после войны мне довелось беседовать с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Он сказал:
– Помнишь, что было у тебя на Озерне, за левым флангом?
– Такое не забудешь.
– Вот именно! Пустота была. Десять километров оперативной пустоты. У тебя - слева, у Чернышева - справа, у Панфилова{2} с обоих флангов. А прикрыть нечем. Двинуть туда последний резерв? Лишить нашу оборону глубины? Дилемма! И, подумав, добавил: - На войне расчет с просчетом по соседним тропинкам ходят.
Но вернусь к сорок первому году, к утру 1 ноября. Обсудив сложившуюся ситуацию, решаю: штаб дивизии во главе с Федюнькиным и политотдел, возглавляемый Вавиловым, остаются на тыловом рубеже, под Истрой, с двумя стрелковыми полками; мы с Бронниковым и оперативной группой управления выезжаем на передовую с третьим полком.
– С каким именно?
Понимаю, чем озабочен комиссар: какому из наших стрелковых полков, кому из командиров предоставить честь и право первым вступить в бой? Вопрос далеко не праздный. Каждый полк, каждый воинский коллектив для нас - не просто номерная единица. Это прежде всего сплоченность и дисциплина, единство воли и характера, коллективная стойкость и боевое мастерство.
– Полк Суханова?
– вслух размышляю я.
– Да, его.
– Суханов не оступится, - добавляет Федюнькин.
– Серьезный характер. Кремень.
Пожалуй, человек сторонний, встретившись с Михаилом Афанасьевичем Сухановым накоротке, мог бы не согласиться с таким определением. У Суханова широкое, мягких очертаний лицо. Неторопливые движения, несколько медлительная речь. Словом, внешне он выглядел чересчур спокойным, порой, казалось, равнодушным. Особенно в сравнении с другими командирами стрелковых полков быстрым, резким в движениях, всегда подтянутым Алексеем Павловичем Коноваловым или Николаем Гавриловичем Докучаевым, человеком богатырского сложения, размашистым удальцом по натуре.
Всех троих я знал уже давно, по службе на Дальнем Востоке. Еще в бытность мою начальником отдела боевой подготовки штаба Дальневосточного фронта приходилось встречаться с ними и на учениях, и в будничной обстановке. На моих глазах прошло и формирование 78-й стрелковой дивизии. Тогда, два года назад, ядром становления дивизии стал 40-й стрелковый полк Коновалова. Это была сильная кадровая часть с боевыми традициями гражданской войны. Два других полка - 131-й стрелковый Докучаева и 258-й стрелковый Суханова сформировались на базе так называемых территориальных частей,
В 1939 году Красная Армия полностью перешла на кадровую систему комплектования. Стали кадровыми - с трехлетним сроком службы для рядовых бойцов - и эти два полка. В первое время они по всем показателям заметно уступали 40-му полку, затем разница в боевой подготовке стала постепенно исчезать. А в июле 1941 года, когда меня назначили командиром 78-й дивизии, 258-й полк Суханова уже на равных соревновался с 40-м полком, а зачастую и опережал его.
Приняв дивизию, я ближе познакомился с командирами ее полков. И вот первые впечатления. Предположим, случилась какая-то неувязка в учебном процессе. Докучаев все замечания старшего начальника схватывает на лету. И сам себя ругнет сгоряча, и вдумчиво объяснит причины недостатков, и тут же наметит план действий, поставит задачи перед командирами и политработниками, партийной и комсомольской организациями. Сразу чувствуется: характер у него командирский. Энергия, воля, темперамент! Душу, как говорится, выложит, а полк из прорыва выведет.
Иного подхода требовал к себе Коновалов. Командир он вполне подготовленный, внутренне собранный. И все же на первых порах приходилось не только указывать, но и доказывать, помогать ему найти правильный путь к исправлению ошибок и недостатков. Правда, он крепко затем брался за дело. И все, что. было задумано, претворял в жизнь.
Куда труднее устанавливались контакты с Сухановым. Слушать людей он умеет, мои замечания воспринимает правильно, а вот объясняться не любит. Про таких говорят: из него и клещами слова не вытянешь. Скажет только: "Не беспокойтесь, все сделаем, как должно". И уйдет, непрошибаемо хладнокровный.
Посетовал я как-то комиссару Бронникову на равнодушие Суханова. А Михаил Васильевич и говорит:
– Сперва и я так думал. К счастью, ошибался. Нет в Суханове никакого равнодушия. Есть основательность, трезвый расчет, есть уверенность в себе и своих людях. Скажет мало, сделает много. Разве лучше, если наоборот?
Месяца не прошло, как я вынужден был признаться самому себе: комиссар абсолютно прав. Не речами богат Суханов - делом. Дивизия стояла в Уссурийском крае, в тайге, близ границы. Мы с тревогой следили за событиями, которые развернулись на советско-германском фронте. Понимали, конечно, что рано или поздно и мы попадем на фронт. По крайней мере, надеялись на это. И готовились - днем и ночью. Длительные марши по таежному бездорожью, большие и малые учения с боевыми стрельбами сменяли друг друга. И каждый раз, подводя итоги, штаб дивизии называл 258-й полк Суханова либо лучшим, либо одним из лучших.
Ну а помимо прочего, за три месяца, что минуло с того дня, как я принял дивизию, у меня была возможность не раз убедиться, что Суханов обладает мгновенной и очень точной командирской реакцией.
Вот и сейчас, обговаривая кандидатуру Суханова, мы надеялись, что с таким командиром полк добьется успеха в первом же бою. А первый боевой успех - это очень важно в целом для нашей дивизии, впрочем, как и для любого необстрелянного еще соединения.
В тот же день Суханов повел 258-й полк к линии фронта. Следом двинулась колонна 210-го гаубичного артполка - два его дивизиона из трех. Выехала и наша оперативная группа.