Всегда возвращаясь домой

Ле Гуин Урсула Кребер

На втором холме

Автор – Ярость из Синшана

Когда бы ни пришла я в это место, я замечаю: кто-то побывал здесь, опередил меня, бродил здесь до меня по травам. Следы его тонки и непонятны, и разобрать их трудно, но они приводят прямо к Стержню. И дятел на дубу стучит пять раз, потом еще четыре. Но кто же все-таки сюда приходит опережая солнце, и меня, и даже дятла? Чьи то следы на травах? Копытца их узки, разделены надвое. Стройны их ножки. И они ступают грациозно, танцуя свой священный танец.

Жрецы этой религии

Запись декламации Щедрой, дочери Ярости из Синшана [14]

Самец

большой совы ушастой гудит, точно в пустой кувшин, — поет свою простую хейю он в сумерках перед рассветом, законы ваквы точно соблюдая: УГУ, угу-гу, У-гу-гу. Лягушка-крошка, за которой хищник этот ведет охоту, притаилась в тени на дне ручья и тоже распевает свою хейю, не зная страха и довольная собой: Каа-ригк, каа-ригк, каа-ригк.

14

Название выдумано мной. Автор назвала это стихотворение «гоутун онкама», то есть «Песня утренних сумерек».

Забивший из земли источник

Запись декламации Щедрой, дочери Ярости, из Дома Синей Глины в Синшане

Прямо за холмом рядом с хейимас, рядом с хейимас, прямо за холмом, что рядом с хейимас Синшана, Синшана, прямо за холмом вдруг забил источник. Кто это там танцует? Кто это там танцует? Это они танцуют, это они танцуют, ведь там, рядом с хейимас, всегда и бывают Танцы. Топают, танцуют, топают, танцуют. Острыми копытами воду высекают из-под камней и глины. Тонкими ногами воду заставляют вылетать фонтаном. Прыгают, танцуют, топают, танцуют, бьет вода фонтаном, в родник превращаясь, размягчая землю, затопляя травы, и с журчаньем громким весело струится средь лугов зеленых. Солнце в ней играет. И стремится дальше вниз, все вниз по склону тот ручей широкий, что из-под копыта, из земли пробился родничком веселым. Там они танцуют, землю пробивая. Там они танцуют, воду выпуская. Там они танцуют, топая копытцем. Но танцуют втайне — тайна та священна, тайна та опасна в Седьмом Доме Пумы, сразу за холмами, на стороне дикой, от хейимас близко, рядышком с Синшаном.

Возвращение в Дом На Холме

Автор – Маленькая Медведица

Мое сердце танцует, танцует, на знакомых тропах – танцует, и в дверях знакомых – танцует, и в комнате каждой – танцует, с пылинками вместе – танцует в лучах восходящего солнца. И в словах моих радость – танцует, и в песнях она – танцует, и во сне моем радость – танцует. Даже пыль подметаю, танцуя, убираю свой старый, но светлый, солнцем пронизанный дом. Это долгий-предолгий танец: в тишине, в этих комнатах старых. Слышен клич перепелки снаружи, свет солнечный в окна льется… Все эти годы так было. Сколько раз этот пол подметали! Отец глядел из окна когда-то, мать за этим столом писала, в детстве я, а потом мои дети просыпались здесь утру навстречу — в этом солнцем пронизанном доме.

Автор – утру в Доме На Холме

Автор – Маленькая Медведица из Синшана

Те, кто хочет драться, пусть табак курят. Кто напиться хочет, пусть пьет свое бренди, Кто «полетать» навострился, пусть конопли покурит. А кто доброй беседы жаждет, пусть вина лучше выпьет. Я же сейчас ничего не желаю такого. Ранним утром воздух чистый вдыхаю и пью только воду, потому что сейчас мне нужны чистота и молчанье да несколько слов на белом листе бумаги, что вьются вкруг моей мысли в чистоте и молчании утра.

Песня, посвященная Дому На Холме в Синшане

Автор – Маленькая Медведица

Милый мой дом, милый

мой дом, вместе с тобой мы стареем. Старые комнаты тихи. Я живу здесь, и мать моя молодой здесь жила. Дверь, что на северо-запад выходит, дверь, что на юго-запад выходит. Может быть, в этих стенах еще успеет состариться внучка моей дочери. В этом вот доме. Может, когда-нибудь после смерти я загляну сюда – в дверь, что на юго-запад выходит, иль в другую дверь этого дома, пройдусь по комнатам старым, где жизнь прожила я, по милому дому.

Черноголовая гаичка-синичка

Автор – Излучина Реки из Дома Синей Глины, Синшан

Ах, мудрая храбрая птичка! Восседаешь на ветке так гордо, охорашиваешься прилежно, точишь острое свое оружье — меня ни за что не пропустишь. Ну что мне сказать тебе? Впрочем, ты на меня ноль вниманья, нежно и тихо пропела трижды и ко мне спиной повернулась, храня тишину, храня молчанье лесное. Вот в лес я вошла, сижу у источника с сердцем иссохшим. Азалия удушающе пахнет — ее цветы для крошки-колибри. Не могу прочесть я ни слова на грудке у воробьихи, хоть она и подходит близко, чтобы все прочесть я сумела. Вода темна, молчалива, пьют ее корни деревьев. В трех местах она наружу выходит среди скал и одно обретает русло. Пестрый цветочный коврик за сине-зеленой скалою, стеклом блестящей на солнце. Страж мой, синичка, пропела над вратами этого Дома, среди мхов, близ травы, молчанье хранящей. Высохло сердце мое, ибо стара я стала. Сколько же лет белым цветом цвела здесь азалия эта? Сколько же лет струится молчаливый этот источник? Дождь будет завтра, и завтра мне сюда не подняться. Внизу я дождь буду слушать и думать о птицах здешних, бесстрашных и осторожных в зарослях лавра, в кустах душистых, на ветвях азалии старой, в тени огромных деревьев этих, что пьют тишину и молчание леса.

Ручей Синшан

Автор – Пик из Дома Желтого Кирпича и Общества Искателей Синшана

Думая о быстром ручье, бегущем меж берегами нависшими, под дубами, ольхой и ивами, под деревьями земляничными и под благородными лаврами; думая о прозрачной воде, струящейся над пестрою галькой, выстлавшей русло, что после излучины на равнину выходит, стекая по склону в тени мощных лавров, и снова, петляя, в холмах исчезает, спускается в небольшую лощину; думая о быстром ручье, о прозрачной воде в чужом краю, в сухие месяцы осени, я, конечно, в голос заплачу и в комок сожмусь, мечтая всем сердцем вдохнуть аромат этих лавров. И мечты мои станут этой водою, а душа моя – камнем в струях этой воды бегущей.

Песнь, посвященная Ручью Синшан

Автор – Ярость из Синшана

И вот я здесь. И вот я вернулась туда, где вода из-под скал на поверхность выходит. Вот он, знакомый источник с прозрачной водой, что струится среди темных камней, среди скал голубых – в Долину. И вот я здесь, у истоков самой чистой воды в Долине. Со мною рядом колибри с серою грудкой, с хвостом зеленым, с горлышком красным. Колибри со мною рядом охотится, крылышками трепещет. И вот я здесь, где вода из тьмы подземелья на поверхность выходит. Со мною рядом колибри в своем одеянии пестром — висит над водой, ясноглазый, лишь крылышки мелко трепещут.

Книга вторая

Восемь историй жизни

Истории жизни – популярный в Долине жанр. Биографии и автобиографии часто записываются и передаются в хейимас или в какое-нибудь Общество в качестве ценного подношения, подарка. Будучи в большинстве своем довольно банальными, они тем не менее являют собой как бы «стержень» или пересечение личного, индивидуального, кем-то конкретным прожитого исторического отрезка времени с общественным, безличным циклическим временембытием, некое соединение временного и вечного, некий священный акт.