Всего хорошего, и спасибо за рыбу!
Шрифт:
В Серовязных Вотчинах Саксахины находится звезда Зарсс, вокруг которой вращается планета Прелюмтарн. На этой планете есть страна Севорбэупстрия. В эту-то страну и прибыли после утомительного путешествия Артур и Фенчерч.
Артур и Фенчерч добрались до Великой Рыжей Равнины, что упирается на юге в Квентульско-Кважарные Горы. Если верить предсмертным словам Прака, в этих горах, на одной из вершин, их ожидало начертанное тридцатифутовыми огненными буквами Финальное Послание Бога сотворенному им миру.
Если Артур правильно запомнил, Прак говорил, что на
— Пожалуйста, держитесь левой стороны, — сказал он, — держитесь левой стороны, — повторил он и укатил вперед на детском самокате.
Артур и Фенчерч поняли, что они не первые, кто идет этим путем: тропинка, огибающая слева Великую Равнину, была проторена множеством ног, а на каждом шагу стояли киоски. В одном из них Артур и Фенчерч купили коробку помадки, которую сварили в печи, находящейся в горной пещере. Эту печь нагревали огненные буквы Финального Послания Бога сотворенному им миру. В другом киоске Артур и Фенчерч купили несколько видовых открыток. Послание было замазано краской — как пояснялось на обороте, «чтобы не испортить Большой Сюрприз!».
— Вы знаете содержание Послания? — спросили Артур и Фенчерч у маленькой сухонькой старушки киоскерши.
— О да, — весело пропищала она, — о да!
И помахала им рукой.
Примерно через каждые двадцать миль у тропы высились каменные дома с душевыми и туалетами, но идти было тяжело: высокое солнце палило Великую Рыжую Равнину так, что почва плавилась и таяла.
— Нельзя ли взять напрокат детский самокат? — спросил Артур в одном из больших киосков. — Такой, как у Ладжестического Вантра… Вантра… ну как бишь его?
— Самокаты не для верующих, — ответила миниатюрная дама — продавщица мороженого.
— Вот и хорошо, — сказала фенчерч, — мы не очень верующие. Мы так просто, любопытные.
— Тогда сейчас же поворачивайте назад, — свирепо произнесла миниатюрная дама, а когда Артур и Фенчерч стали возражать, продала им две панамки с надписью «Финальное Послание» и фотографию, на которой они, тесно обнявшись, стояли на Великой Рыжей Равнине.
В тени киоска Артур и Фенчерч выпили по стакану газировки и вновь побрели, солнцем палимы.
— У нас кончается солнцезащитный крем, — объявила Фенчерч через несколько километров. — Ну как, пойдем до следующего киоска или вернемся к предыдущему? Он ближе, но придется делать двойной путь.
Они посмотрели вперед — на далекое черное пятнышко, мерцающее в солнечной дымке, а потом оглянулись назад. И решили идти вперед.
Тут они обнаружили, что не только не являются первопроходцами, но и сейчас не одиноки на этом пути.
Впереди, спотыкаясь, прихрамывая, пригибаясь к земле, черепашьим шагом тащилась неуклюжая, приземистая фигура.
Существо двигалось так медленно, что скоро Артур и Фенчерч догнали его. Тело у него было металлическое — все искореженное, в царапинах и вмятинах.
Когда Артур и Фенчерч приблизились, существо
— Столько лет, — стонало существо, — ох, сколько же лет. И сколько боли, сколько боли. И сколько времени длится эта боль, ох, сколько же времени. Что-то одно я бы выдержал — либо интенсивность боли, либо ее долготу. Но то и другое вместе — это уже чересчур. А, привет, опять вы на моем пути.
— Марвин? — вымолвил Артур, присев на корточки рядом с роботом. — Это ты?
— Да, вы всегда были мастером задавать архиинтеллектуальные вопросы, — простонал престарелый робот.
— Что это за штука? — тревожно прошептала Фенчерч, усевшись рядом с Артуром и схватив его за руку.
— Можно сказать, старый друг, — сказал Артур. — Я…
— Друг… — душераздирающе проскрипел робот. Слово осталось недосказанным, перейдя в скрежет, и изо рта Марвина посыпались хлопья ржавчины. — Вы должны меня извинить: я пытаюсь вспомнить, что значит это слово. Знаете, блоки памяти у меня уже не те, и каждое слово, которого я не слышу в течение нескольких миллионов лет, переносится в резервную память.
В помятой голове робота что-то слегка щелкнуло, как будто от умственного напряжения.
— Гм-м, — протянул он, — какое странное понятие.
Он еще немного подумал.
— Нет, — наконец сказал он, — никогда не встречал ничего подобного. К сожалению, ничего не могу поделать.
Марвин трогательно почесал пыльное колено и попытался повернуться, опираясь на изуродованные локти.
— Возможно, вы хотите, чтобы я сослужил вам последнюю службу, — с глухим скрежетом проговорил Марвин. — Может, поднять бумажку? Или вы хотите, чтобы я открыл дверь? — продолжал он.
Голова Марвина со скрежетом повернулась на ржавой шее. Он сделал вид, будто изучает далекий горизонт.
— В настоящее время поблизости, кажется, нет никаких дверей, — заметил он, — но бьюсь об заклад, если подождать достаточно долго, хоть одну дверь поставят. И тогда… — медленно прошамкал он, поворачивая голову обратно, чтобы видеть Артура, — я смогу ее для вас открыть. Вы же знаете, мне ждать не привыкать.
— Артур, — сурово прошептала ему в самое ухо Фенчерч, — ты мне никогда о нем не рассказывал. Что ты сделал этому несчастному существу?
— Ничего, — грустно сказал Артур, — он всегда такой…
— Ха! — буркнул Марвин. — Ха! — повторил он. — Что вы знаете о понятии «всегда»? Вы говорите слово «всегда» мне — это мне-то, тому, кто, выполняя дурацкие поручения всяких там представителей органической жизни, постоянно путешествует во времени. В результате этого я ныне в тридцать семь раз старше Вселенной. Выбирайте слова хоть с мало-мальским уважением… — он кашлянул, — …и тактом. — Дребезжа, он откашлялся и продолжал: — Бросьте меня, идите вперед и бросьте меня страдать на этой дороге. Мое время наконец-то почти истекло. Путь пройден. Я надеюсь, — проговорил он, вяло грозя им сломанным пальцем, — прийти к финишу последним. Со стороны судьбы это будет только справедливо. Вот я, мозг масштабов…