Всего лишь каприз
Шрифт:
— Да, я здесь, — сказала она. — Тебе следует вернуться в дом и закрыть за собой дверь. Или сделать для меня отдельный вход, чтобы не приходилось все время пересекаться со мной.
— Никки…
— Мне очень жаль, что так случилось с твоей мамой. — Она не дала ему возможности и слова вставить. — Мне очень жаль, что она умерла и оставила тебя одного. И мне жаль, что у тебя был такой отец… Но ты сам сдал мне часть своего дома. И я не хочу тратить свое время на раздумья о том, как бы мне выйти из своей двери, чтобы избежать встречи с тобой. И… — Она сделала
— Джо не твой друг! — резко заметил Гейб. — Он мой работник.
— А что, одно исключает другое?
— Я не хочу, чтобы ты вторгалась в мою жизнь!
Эти слова прозвучали грубо, обидно. Он увидел, как ее всю передернуло. Она выпрямилась и направилась к своей двери.
— Гейб, то, что ты говоришь, — полная чепуха! — Ее начало трясти. — Ты никогда и не позволял мне вторгаться в твою жизнь. Я никогда и не думала…
— А ты и не должна была! — взорвался он. — Ты просто поступила так, и все. Ты стоишь здесь, смотришь на меня… И я при этом чувствую…
— И что же ты чувствуешь?
— Я не хочу даже думать об этом! Мне не нужны отношения. Я не хочу ничего чувствовать!
— Так и не чувствуй!
— Хочешь сказать, ты сама не ощущаешь, что между нами что-то происходит?
— Я не Лизабетт, Гейб. И мне тоже не нужны новые отношения, — добавила она и задумалась…
Сказала ли она правду?
Гейб абсолютно прав.
— Хочешь, чтобы я переехала в другое место?
— Я должен попросить у тебя прощения, — с трудом выдавил из себя Гейб. — Я веду себя как олух.
— Так оно и есть! Ты поцеловал меня, и что теперь? Теперь ты ведешь себя как… Почему? Не надо думать, будто я уже задумываюсь о свадебном платье, детях, ипотечных кредитах и жизни рука об руку в доме для престарелых.
— В доме для престарелых? — ошарашенно переспросил он.
— Ты выглядишь именно так! Мы просто устроили барбекю. Восемь человек, включая тебя, и еще три собаки. На моей части разделенного тобою же участка. Ты собираешься поехать завтра и купить несколько защитных экранов высотой двенадцать футов каждый?
— Я уже сказал, что прошу прощения…
— Это был обычный поцелуй, — не могла остановиться Никки. — Люди делают разные глупости после сильных потрясений. Я не собираюсь больше плавать с акулами и не буду напрашиваться поплавать с тобой на лодке.
— А я никогда не попрошу тебя об этом!
— Из тебя никогда не получится настоящий джентльмен. — Никки поспешила открыть дверь в свою часть дома. — Я собираюсь лечь спать. У тебя еще осталось что-то, что ты хочешь сказать? Если да, говори сейчас! Я оплатила аренду за три месяца вперед. Ты собираешься известить меня о том, что я должна съехать? У нас все еще останется впереди девять недель, в течение которых нам придется как-то уживаться, пользоваться общим крыльцом. При этом я не должна буду попадаться тебе на глаза. И, — яростно бросила она ему последнее обвинение, —
— Трубы?
— Они все еще ужасно шумят.
— Обратись к…
— К Джо. Я в курсе. Потому что ни в коем случае я не должна вызывать личного интереса у мужчины, который сдал мне жилье в аренду. Он не станет меня слушать.
— Тебе не нужно…
— Правда? Завтра утром я жду твоего окончательного решения по поводу необходимости съехать отсюда. А пока я собираюсь лечь спать. И мой пес идет со мной. Я закрою за собой дверь и останусь на своей части дома. А, и еще, Гейб…
Он совершенно растерялся:
— Что?
— Я собираюсь учиться класть каменные стены! С завтрашнего утра Энджи будет давать мне уро ки. Мы собираемся начать реставрацию стены около Черной горы.
— Завтра утром я ухожу в море.
— Слава богу! Можешь уплыть вдаль и больше не вспоминать о нас. Никогда. Пойдем, Коняшка! Похоже, мы не сможем больше мирно наслаждаться лунным светом.
Никки услышала звук его будильника за стеной. Пять часов утра.
Коняшка заскулил и положил лапы к ней на кровать.
— Гейб собирается на рыбалку, — сказала она ему. — Вот и хорошо. Он такой… беспокойный.
Каким бы он ни был, когда она услышала удаляющийся звук мотора его грузовика, она почувствовала… Это чувство было похоже на то, что она испытала, когда ушел Джонатан, только на этот раз оно было еще острее.
Но неожиданно его грузовик вернулся. Затем раздались шаги. Что-то тяжелое опустилось на крыльцо. Сердце Никки замерло.
Может, и чепуха, но если вдруг он постучится…
Гейб не постучался. Она вновь услышала звук удаляющихся шагов. Снова заревел мотор грузовика. И он уехал.
Коняшка подбежал к двери и возбужденно залаял. Никки выскользнула из-под одеяла и осторожно приоткрыла дверь. На пороге стояло ведерко со льдом.
Внутри его в идеальном порядке лежали лангусты, крабы, устрицы и мидии. Завершала романтическую картинку бутылка шампанского. Никки посмотрела на этикетку и взвизгнула от удивления. Это произвело бы впечатление даже на Джонатана.
К ведерку прилагалась записка:
«Прошу прощения. Я не умею правильно общаться. Чувствуй себя как дома. Не имею ничего против, если ты будешь заходить на мою территорию. Позаботься о Коняшке. Дай ему устрицу, а можно даже шесть».
Дорогие морепродукты. Шампанское…
Она воспользуется его щедростью. Она поделится его угощением. И не только со своим псом. У нее появились новые друзья.
Единственный, с кем Никки не собирается разделять трапезу, — это сам Гейб.
Глава 9
Энджи оказалась великолепным учителем, которого могла удовлетворить только идеальная работа — на меньшее она не соглашалась. Стены, которые возвела она, были способны выдержать испытание временем и непогодой. У Никки теперь был наставник, который мог научить ее настоящему мастерству.