Всего лишь лето юности
Шрифт:
– Я просто хочу кое-что сказать. Настоящая Лина никогда никого не дала бы в обиду, в особенности саму себя. Я видел её такой пару раз – сильная, яркая, громкая, эмоциональная, а не та закомплексованная девочка, которая сейчас сидит напротив меня, это не ты. Я не знаю, что сделал тот парень, Денис кажется, но я знаю, что Лина не позволила бы себя унижать.
– Зачем вы это делаете?
Он нахмурился и ещё больше выпрямил спину:
– Что я делаю?
– Говорите это, – слова стали дрожать, я сглотнула слюни и глубоко выдохнула, чтобы не разрыдаться на глазах прилизыша, не настолько я ещё опустилась. – Что вы знаете обо мне или о ситуации, которая произошла с моим парнем? То, что вам рассказала
– Разумеется. Я лишь посчитал, что тебе необходимо было услышать эти слова. И ещё, я прекрасно понимаю, где мы живём и что не за всеми преступлениями следует наказание. Но, если ты посчитаешь нужным рассказать мне, что произошло между вами, и это окажется статьёй, то я клянусь тебе всем, что у меня есть, мы накажем этого ублюдка по всем законам, он сядет надолго, я тебе гарантирую, – сколько же прилизыш подслушивал наш разговор, такое ощущение, что он в курсе всего произошедшего. Прилизыш – юрист, при том довольно-таки хороший юрист. Я видела его машину, на таких лошарики не ездят.
Сейчас я была благодарна ему, но посадить за решётку Дениса, я была не готова. Он заслужил это – шепчет голос в голове, но другой, слишком громкий, заглушает первый и не позволяет ему поверить, он придумывает свои версии, лишь бы оправдать Дениса. Этот голос больше всего ненавидит признавать, что кто-то может лучше него в чём-либо разбираться, а сейчас именно так, я это знаю, но не хочу знать.
«А не та закомплексованная девочка». Это не про меня. Я ещё это докажу. Хотя сейчас я чувствую себя такой ничтожной и беспомощной, казалось бы, у меня сейчас все козырю в руках, бери да наказывай урода, но я не могу, потому что мне жаль его, жаль рушить его жизнь.
После того, как ушёл прилизыш, я беру в руки гитару и уже от её ощущения в руке становится легче. Провожу неспеша рукой по грифу, иногда я представляю, что гитара скучает по моим прикосновениям, а потому, каждый раз вновь дотрагиваясь до струн, я вкладываю в это всю свою нежность. Мне нравится относится к ней, словно она живая, нравится о ней заботится. Если задуматься, то инструмент заслуживает этого, ведь именно гитара оказывается рядом в самые дерьмовые моменты жизни и своим звучанием спасает от боли, обжигающей грудь, она исцеляет меня. Когда я пою песню, созданную мной же из только что прочитанного стихотворения, я ощущаю душу, поднимающуюся в высь и парящую в это время в небесах, она кружится где-то в облаках. Чувства переполняют меня, они захлёстывают, и песня получается очень громкой и чересчур наполненной эмоциями. А ещё я слышу, как доносится голос души до меня, ведь часто вследствие нашего разума, мы забываем о ней, пытаемся опереться на логику, но не всё в этом мире можно постичь с помощью логики, многое познаётся с помощью чувств, слишком многое и, слыша этот голос, приходит это понимание на уровне чувств. Я слишком много заглушала его, не прислушивалась к нему, ведь он мне твердил, что в тот день стоило остаться, а я все равно поехала с Денисом. Однако, никто не может утверждать, что это бы не произошло в другой день. И ранее случались
Пожалуй, придётся соседям немного оценить мои музыкальные таланты. Я вспоминаю одно из стихотворений Есенина «Пой же, пой…». Оно безумно чувственно, а значит именно в нём я сейчас и нуждаюсь. Пальцы быстро начали сменять аккорды, проигрывая вступление. Я же ощутила внутреннюю свободу, будто больше не от чего не зависела, будто больше ничего не посмеет меня задеть, будто я сильна и никакой внешний мир не властен надо мной, но разум продолжал твердить, что это не так и вряд ли когда-то так будет.
Глава 8. Марина.
– Есть предложение сходить искупаться на озеро, ты как? – Лёша остался стоять, оперевшись предплечьем на забор, Артём же подошёл и развалисто присел напротив меня. Я примостилась в беседке, попивая чаёк, намеренно растягивая этот процесс. Я ещё в детстве заметила, что чай здесь пьют не для того, чтобы утолить жажду, а для отдыха, расслабления, настроя на какое-либо занятие и просто болтовни. Видимо, я уже неотъемлемая часть деревенского общества, однако быстро я всё-таки вливаюсь!
Предложение парней в целом мне нравилось, и я даже с радостью бы согласилась, но что-то мешало сделать это с задорностью и открытостью, словно внутри существовала преграда, стоящая на пути моих чувств, когда они хотели вырваться наружу.
– Ну… не знаю. Можно, наверное. Надо узнать у бабушки, – разумеется ни у кого мне не надо было получать разрешения, пережила уже этот возраст, бабушка просила просто её предупреждать, если я куда-то ухожу, чтобы она меня не теряла.
Артём молча пялились на меня, говоря взглядом: «В чём проблема? Иди спрашивай».
– Ладно, – я с силой отставила чай в сторону, отчего его капельки оказались на скатерти стола, и направилась в огород, вроде туда уходила бабушка.
Я окликнула бабушку. Она стояла на дощечке, пропалывая гряду, находящуюся перед ней, но услышав мой голос, она слегка вздрогнула, будто я неожиданно вывела её из транса, должно быть это своеобразная бабушкина медитация.
– Что? Что ты сказала? – поинтересовалась она.
– Я с Артёмом и Лёшей пойду на озеро купаться.
Бабушка одобрительно кивнула и вернулась к своему, должно быть, увлекательному занятию, вновь погружаясь в недра себя.
Я зашла в комнату сменила нижнее бельё на купальник, взяла полотенце и вновь вышла к беседке.
– Вкусные вафли, да и чай тоже ничего, – Лёша догрызал мою последнюю вафельку. Я с жадностью смотрела на него. Не то, что мне было жалко, просто перспектива идти до магазина, который находится в соседней деревне, вообще выглядела не привлекательно.
– Пожалуйста, – наиграно растянула улыбку я на своём лице. Я подошла к нему осталась лишь упаковка с крошками, – теперь с тебя пачка вафель.
– Натурой рассчитаться можно? – насыщенные синие глаза с вызовом смотрели на меня.
Я пробежалась по его худощавому телу взглядом и, вздохнув, ответила:
– Это вряд ли.
– Уверен, на озере, увидев мой оголённый мускулистый торс, ты изменишь своё мнение, – Лёша не говорит ничего всерьёз, он кажется чересчур позитивным, да и добродушным. Возможно, я ошибаюсь и всё это время он гонял в своём уме мысли о том, как бы круто было изнасиловать, а потом расчленить меня. Почему я вообще об этом думаю? Он хороший парень, я это чувствую, в таком деле я, как правило не ошибаюсь. Хотя кто такой хороший парень? Мы всё привыкли делить на хорошее и плохое, хотя ничего не является таковым по своей сути. Поэтому, утверждая о том, что Лёша – хороший парень, наверное, я просто вижу в нём качества человека, которые важны лично для меня.