Всего лишь тень
Шрифт:
Он берет ее за руку, она избегает его магнетического, но невероятно нежного взгляда.
– Ты правда думаешь, что у меня галлюцинации?
– Скажем, ты очень испугалась в тот день, и это вызывает странные проявления… думаю, тебе нужно обратиться за помощью.
– Хочешь отправить меня к психиатру, да? – говорит Хлоя, поднимая голову.
– Тебе было бы полезно поговорить об этом со специалистом.
– Я не сумасшедшая!
– Перестань, Хлоя. Не начинай по новой, пожалуйста. Я никогда
– Не было у меня никакой травмы! – взвивается Хлоя. – Я испугалась, вот и все. Для травмы мне требуется нечто большее!
Бертран выпускает ее руку, выходит из-за стола.
– Я пошел, – говорит он просто.
Хлоя колеблется, в конце концов перехватывает его у двери.
– Не уходи! – приказывает она.
– Мне не нравится, когда ты говоришь со мной в таком тоне. Лучше я вернусь к себе.
Хлоя обвивает руками его шею:
– Не уходи, пожалуйста. Останься со мной.
Он не отвечает, по всей видимости не желая идти у нее на поводу.
– Я вся на нервах, – добавляет Хлоя. – Прости меня. Я отпросилась на это утро, и ты тоже, будет глупо, если мы разойдемся каждый в свой угол, верно?
Она снимает с него пальто, он не сопротивляется. Взяв его за руку, она приводит его обратно на кухню. Он послушно садится, но молчит. Наверно, чувствует себя задетым.
Превратившись в милую девчушку, Хлоя делает ему новый кофе.
– Прости меня, – повторяет она, – думаю, мне неприятно говорить об этом, потому что… Потому что мне стыдно так реагировать, всего бояться. Видеть повсюду этого типа.
– От стыда никакого толка не будет. А вот поговорить, напротив…
– И речи быть не может, – прерывает его Хлоя, не повышая голоса. – Я возьму себя в руки, все пройдет.
Она целует его, он тает, как снег под солнцем.
– Голова больше не болит? – интересуется он.
– Нет. Только синяк на плече. Ничего серьезного.
Она убирает со стола, он не сводит с нее глаз.
– А ты приняла таблетки? – внезапно спрашивает он.
– Нет, забыла…
Хлоя открывает ящик над раковиной, достает флакон с желатиновыми капсулами, глотает две, запивая большим стаканом воды.
– А что это за лекарство, которое ты пьешь каждое утро?
Он впервые задает ей вопрос. В легком затруднении Хлоя пожимает плечами:
– Небольшие проблемы с сердцем, ничего серьезного. Это для профилактики.
– Ничего серьезного, уверена?
Она склоняется к его лицу, шепчет:
– У меня ведь каменное сердце, не забывай.
Бертран улыбается:
– Я геолог, дорогая. Не забывай. Исследование скал – моя профессия. От самых хрупких до самых твердых – ни одна передо мной не устоит.
Держа
– Здравствуйте, шеф! – бросил Лаваль.
– А тебе разве не положено дрыхнуть сегодня утром?
– Положено, но мне так вас не хватало. Я не смог устоять перед желанием оказаться к вам поближе.
Гомес спрятал улыбку, приканчивая свое мерзкое пойло.
– Где остальные?
– В соседнем баре, наверное, – ответил Лаваль.
– У тебя пять минут, чтобы привести их сюда.
– Я не муди.
– Ты не кто?!
– Не пастушья собака.
– Однако иногда, когда ты на меня смотришь, впечатление у меня именно такое, – не остался в долгу Гомес.
– Это потому, что в моем взгляде светится все восхищение, которое я к вам испытываю, шеф.
– Кончай свои клоунские штучки и приведи сюда эту банду олухов, которую мне втюхали вместо команды.
Ровно в тот момент, когда Гомес заканчивал свою тираду, в помещение вошли трое мужчин.
– Привет, патрон. Банда олухов по вашему приказанию явилась!
Они пожали друг другу руки, капитан Вийяр первым.
– Ну, – начал Вийяр, – похоже, ты поимел сегодня ночью группу из девяносто первой бригады?
– Я всего лишь провел бесплатный урок пилотажа, – ответил Гомес. – Зато они теперь могут не ходить на стажировку по скоростному вождению! И хватит об этом.
– Во всяком случае, в конторе с утра только об этом и говорят! – донес до него текущую информацию Вийяр.
– Правда? Я наконец понял, почему в домах больше нет консьержей: они все перебрались сюда… Может, все-таки возьмемся за работу?
Пардье не дал себе труда постучать, прежде чем зайти в кабинет. Филипп Мартен поднял нос от своих папок и улыбнулся президенту.
– Мне надо с вами поговорить, Филипп.
Старик тщательно прикрыл за собой дверь, прежде чем усесться напротив своего сотрудника.
– Я хотел бы знать, что вы думаете о Хлое, – сразу перешел он к делу.
Мартен был удивлен и не сумел этого скрыть.
– В каком смысле? – спросил он, чтобы выиграть время.
– Во всех смыслах.
Филипп машинально расслабил узел галстука. Пардье внимательно оглядел его своими маленькими насмешливыми глазками. На лице, разрушенном течением лет, молодые, почти детские глаза. Взгляд, никогда не менявшийся в зависимости от настроения. Невычислимый.
Мартен наконец решился:
– Она умная девушка и очень талантливая.
– А еще?
– Она труженица, никогда не жалеет своего времени.
– Выкладывайте, Филипп! – велел Пардье с легким смешком.
Мартен поудобнее устроился в кресле.