Всего один шаг
Шрифт:
Я сую парню его корзину, а сам начинаю сооружать из палок, копья и дрына некое подобие рамы. В конструкцию идут и длинные обрубки-фляги с водой. Хорошо, что с водой, тяжелее будут…
— Давай мне свои сандалии! И пояс тоже.
Все верёвки и лыки идут в дело. Да, была бы голова цела…
Сильный порыв ветра, и сейчас же гром. Всё, наше время истекло.
— Надевай корзину на голову!
Но
Первые капли дождя смачно шлёпают по траве, но мы уже в укрытии. Сидим, скорчившись насколько возможно, прижавшись друг к другу в тесной яме. Я прикрываю голову импровизированным щитом. Дождь — ерунда, а вот град не достанет…
И тут же, словно по команде, на притихшую в ужасе саванну обрушился град.
Дикий вой ветра, рвущий слух. Грохот грома. Глухие чавкающие удары градин, сливающиеся в сплошной гул. Треск, вой и грохот.
Ураган старается высосать нас из укрытия, но это ему не удаётся. Длинношей находится в несколько лучшем состоянии, потому как в корзине. Мне же приходится удерживать сооружение руками, и уже пару раз по пальцам я получил. Да, и один раз по коленке, как молотком, проскочила-таки градина. Крупный град… На открытой местности захлещет насмерть в два счёта. Да и не устоять на ногах под таким ветром…
Град прекратился, плавно перейдя в ливень. Яма, в которой мы сидим, на глазах раскисает, понемногу заполняется водой. Если бы мы были не на бугре, а в низинке, нас бы уже залило по край.
По голове и плечам течёт холодная вода. Вообще-то это не очень справедливо — я всё-таки благородный, а этот Длинношей простолюдин… Но я не привык ущемлять товарищей по мелочам. Пусть пользуется своей корзиной.
Вой урагана не ослабевает ни на мгновение, ветер несёт какие-то сломанные сучья… Хотя всё растущее в саванне приспособлено к разгулу стихии. Ураганы в этих местах свирепые, и бывают часто. Чем дальше от побережья, тем они слабее, зато и воды там меньше. Так что ураганы не только зло.
— Потерпи, Длинношей. Фронт урагана проходит…
— Я не понял, господин! Какой хрронт урркагана?
Бездна безумия… Я уже заговариваюсь вслух…
— Я говорю, нельзя дожидаться рассвета! Как ветер ослабеет, надо выходить!
— Я понял, господин!
Трава, ещё совсем недавно ростом по пояс и выше, лежит утоптанным грязным ковром. Почва под ногами хлюпает, как будто мы идём по болоту. В низинках скопились небольшие озерца и более-менее огромные лужи. Да, не узнать саванну после урагана…
Оранжевый диск солнца встаёт над землёй, заливая всё вокруг радостным светом. Вот
Я трясу головой. Всё, я схожу с ума. Что-то творится с моим разумом, с моим Истинным Разумом… Только не это! Признание умственно неполноценным — самое страшное, что может случиться с Истинно Разумным. Клеймо на лоб, и в рабство, и не поможет никакой титул…
— Башня, мой господин!
Я поперхнулся. «Мой господин»… Оговорился малый?
— Если мне не изменяет память, это форт Четыре Шипа. Там при форте посёлок и есть постоялый двор.
— Да, мой господин! Вон на башне четыре острых шипа по углам!
Я ещё немного помолчал.
— Скажи, Длинношей… Почему ты зовёшь меня не просто «господин», а «мой господин»? Разве у тебя нет своего господина?
Парень засопел.
— Есть. Точнее, я не знаю. Наш клан принадлежит Владыке Круглой горы. У отца было две жены, но моя мать умерла давно, а потом отца убили. Весёлку — это вторая жена отца — продали куда-то, потому что мы были должны господину. Я же нанялся к караванщикам, чтобы погасить долг и вступить в права наследования. А теперь вот думаю…
Он замолчал, шлёпая по мокрой прибитой траве.
— Так что ты теперь думаешь?
— Я думаю, нет смысла возвращаться туда, мой господин. Опять с утра до ночи махать мотыгой, чтобы отдать урожай хозяину… А уж на выкуп даже одной девушки мне не собрать никогда. Так и зачем оно, такое наследство? Возьми меня к себе, мой господин!
Я помолчал, соображая. Конечно, записать на себя чужого мужика — это преступление. Да кто узнает? Земля велика…
— Я всё умею, мой господин, не сомневайся — уловил парень мои колебания. — Ты добрый! Я не забуду, как ты отдал мне, простолюдину, корзину, а сам остался под ливнем и градом почти без защиты. И я решился.
— Ну хорошо, Длинношей. Я возьму тебя в слуги. Вот придём в форт…
— Спасибо, мой господин!
— Кто такие?
— Господин по прозванью Ночной Страх. А это мой слуга, Длинношей.
Стражники притихли. Должно быть, имя удачливого сухопутного корсара было им известно.
— Не очень-то ты похож на господина…
— А ты полагал, что патруль проклятых лесовиков всем встреченным в пограничье выдаёт праздничные одеяния? Ты глубоко заблуждаешься, почтенный страж. Наоборот, они всё снимают.