Всего один взгляд
Шрифт:
Чарлин, ни минуты не сомневаясь, направилась к черному ходу.
Глава 14
С улыбкой морского хищника Крам галантно открыл Грейс дверцу. Карл Веспа вышел из лимузина сам. На огромной неоновой вывеске указывалась конфессиональная принадлежность храма — Грейс о такой никогда не слышала. Надпись, украшавшая фасад в разных вариантах, гласила: это дом Бога, однако Грейс подумала, что Господь предпочитает архитектуру позатейливее: бетонная коробка отличалась красотой и изяществом придорожного мегамаркета.
Внутри оказалось
10
Дом-музей Элвиса Пресли в Мемфисе, США.
Оказавшись на сцене, Грейс почувствовала, как забилось ее сердце.
Зеленый, с золотом, на манер наряда команды болельщиц, алтарь был отодвинут — вернее, его откатили на колесиках в сторону. Грейс поискала глазами проповедников с дешевыми накладками, но ничего такого не увидела. Рок-группа — Грейс поняла, что это и есть «Вознесение», — готовилась к выступлению. Карл Веспа встал рядом с Грейс, глядя на сцену.
— Это ваша церковь? — спросила Грейс.
Легкая улыбка тронула его губы.
— Нет.
— Что мне будет, если я рискну предположить, что вы не поклонник «Вознесения»?
Веспа пропустил вопрос мимо ушей.
— Давай-ка подойдем поближе к сцене.
Первым шел Крам. Охранники отшатывались от него, как от ядовитого гада.
— Что здесь будет? — спрашивала Грейс.
Веспа спокойно спускался по ступеням. Когда они сошли туда, где в театре располагаются первые ряды партера — интересно, как называют хорошие места в церкви? — Грейс осмотрелась и увидела помещение совершенно по-новому: это был огромный театр с круглой сценой в центре. Амфитеатром ее окружали ряды скамей. У Грейс отчего-то перехватило дыхание.
Не приходилось сомневаться — здесь состоится рок-концерт.
Веспа взял ее за руку:
— Все будет нормально.
Ничего нормального не будет, в этом Грейс не сомневалась. Она пятнадцать лет не ходила на концерты и спортивные матчи. А ведь прежде она обожала концерты, в старших классах ходила на Брюса Спрингстина и «И-стрит бэнд» в конференц-центре парка Эсбери. Грейс уже тогда поражало, что разница между рок-концертом и ревностной религиозной службой вовсе не так уж велика. Когда Брюс играл «Свидание через реку», а потом — «Страну джунглей», две любимые песни Грейс, она стояла, закрыв глаза, с блестящим от пота лицом, потерявшаяся, унесенная в неведомые дали, дрожа от блаженного счастья, которое ей доводилось видеть
Грейс обожала это ощущение — и знала, что до конца жизни не захочет снова его испытать.
Она отняла руку. Веспа кивнул, все поняв без слов.
— Идем, — мягко сказал он.
Грейс, прихрамывая, пошла за ним. Ей казалось, что она хромает сильнее, чем обычно. Нога болела. Самовнушение, конечно. Тесные комнаты Грейс не пугали; но вот огромные открытые пространства, особенно заполненные людьми, ужасали ее. Сейчас вокруг было пусто, слава Живущему здесь, но воображение Грейс разыгралось: она видела вокруг распаленную толпу.
Резкий свист из динамика заставил ее вздрогнуть. Кто-то проверял звук.
— Для чего это все? — спросила она.
Лицо Веспы было напряженным. Он свернул налево. Грейс старалась не отставать. Над сценой висело спортивное табло с объявлением, что у «Вознесения» сейчас самый разгар трехнедельного ангажемента и что именно их песняки Бог держит на своем плейере.
Группа вышла на эстраду для проверки звука. Музыканты собрались в центре, коротко о чем-то переговорили и начали репетицию. Грейс с удивлением услышала, что играют они вполне прилично, правда, стихи оказались слащавыми — небеса, расправленные крылья, вознесения и ободрения. Эминем призывал потенциальную подружку «прикипеть пьяной задницей к дерьмовой взлетной полосе»; песни «Вознесения», казалось бы, диаметрально противоположные, коробили не меньше.
Исполняла песни платиновая блондинка с трогательной челкой; она пела, подняв очи к небесам. На вид ей было лет четырнадцать. Справа от нее стоял гитарист, уже похожий на рок-музыканта — с черным начесом а-ля горгона Медуза и татуировкой в виде большого креста на правом плече. Играл он жестко, немилосердно дергая струны, словно они вывели его из себя.
Во время паузы Веспа сказал:
— Это песня Дага Бонди и Мэдисон Силинджер.
Грейс пожала плечами.
— Даг Бонди написал музыку, а Мэдисон — это вон та певица — стихи.
— И для чего мне это нужно знать?
— А вон и наш Даг Бонди — на ударных.
Они подошли вплотную к сцене, чтобы лучше разглядеть ударника. Снова зазвучала музыка. Микрофон оказался совсем близко, и у Грейс тут же заболели уши, хотя в других обстоятельствах она бы только наслаждалась ритмичной звуковой вибрацией. Дага Бонди было не разглядеть за богатой установкой. Грейс подалась вперед. Закрыв глаза, Бонди с безмятежным видом «барабанил по шкурам», как они говорят. Он выглядел старше, чем другие участники группы, был чисто выбрит, пострижен под «ежик» и носил черные очки а-ля Элвис Костелло.
Внутри у Грейс что-то оборвалось.
— Я хочу домой, — сказала она.
— Знакомое лицо, не правда ли?
— Я хочу вернуться!
Ударник виртуозно «качал», совершенно уйдя в мир музыки, но отчего-то случайно повернул голову и увидел Грейс. Их взгляды встретились, и он узнал ее, как секундой раньше Грейс узнала его.
Это был Джимми Экс.
Не дожидаясь Веспы, Грейс, сильно хромая, поковыляла к выходу, силясь уйти, скрыться от гремевшей музыки.
— Грейс! — позвал Карл Веспа.