Всего одно злое дело
Шрифт:
Старший инспектор замолчал, давая Линли возможность понять, на что он намекает. Томас долго смотрел на него.
В этот момент в кафе вошла группа туристов. Они были агрессивно настроены и громко говорили. Сальваторе был шокирован грубостью их слов. Двое из них подошли к бару и сделали заказ на английском. Американцы, с неудовольствием подумал итальянец; они думают, что им принадлежит весь мир.
В этот момент Линли спросил:
– Тогда из чего же, в сущности, состоит признание Карло Каспариа? Родители наверняка захотят это знать, да и мне тоже интересно.
Сальваторе рассказал ему, как Фануччи сконструировал преступление,
– А зачем она туда пошла? – спросил Линли.
Сальваторе отмахнулся от вопроса.
– Мелкая деталь, которая не интересует Фануччи, мой друг.
Он продолжил описывать преступление, как его увидел Фануччи. Где-то по дороге Карло хватает девочку, затаскивает ее в какие-то конюшни, в которых он ночевал с самого первого дня в Лукке, после того как родители выгнали его из своего дома в Падуе. Там он держит ее, пока не находит кого-то, кому потом передает за деньги. Деньги Карло тратит на наркотики. Вы же заметили, что он перестал появляться на mercato после исчезновения девочки, не так ли? Certo, ему больше не нужны деньги, и сейчас мы понимаем, почему. Хорошо запомните мои слова. Как только у этого монстра закончатся деньги, он опять начнет попрошайничать на mercato.
По мнению il Pubblico Ministero, всего этого было больше чем достаточно, чтобы обвинить Карло Каспариа; его мотив был очевиден – получение денег для покупки наркотиков. Все знали, что плакат «Ho fame» означал, что он голоден без кокаина, марихуаны, героина, метамфетамина и любой другой гадости, которую он привык гнать по своим венам. Способ совершения преступления тоже очевиден – ему надо было только встать с колен и пойти за девочкой, после того как она щедро и невинно дала ему банан, чтобы накормить. Сам mercato был его возможностью. Он, как всегда, был полон народу – как продавцов, так и туристов. Так же, как никто не заметил, что девочку схватили около музыканта – чего, как мы теперь знаем, так и не произошло в действительности, – так никто не заметил, как Каспариа взял ее за руку и увел.
Все это англичанин выслушал в полном молчании, однако лицо его было очень серьезным. Линли помешивал cappuccino – он так внимательно слушал рассказ Сальваторе, что не успел еще к нему притронуться. Теперь же инспектор выпил свой кофе залпом и разломил dolce на две половинки, хотя и не притронулся к нему.
– Простите меня, если я не совсем понимаю, но что вы делаете после того, как приходите к подобным выводам с помощью подобных методов? – спросил он. – У прокурора есть улики, подтверждающие рассказ этого человека, или его собственное видение
– Si, si, si, – ответил Сальваторе. – Как раз сейчас выполняются указания magistratо, которые поступили сразу после ареста Каспарио.
– И что же это за распоряжения? – вежливо поинтересовался Томас.
– В конюшни, в которых так долго бомжевал Карло, направлена передвижная криминалистическая лаборатория. Они будут искать свидетельства пребывания там маленькой девочки, которая должна была там находиться, пока Карло решал, что с ней делать.
– А где именно находятся эти конюшни? – спросил Линли.
– В Парко Флувиале, – объяснил Сальваторе. Он как раз собирался туда, когда пришел инспектор. Не хочет ли англичанин поехать вместе с ним?
– Конечно, да, – согласился Линли.
Им пришлось недолго ехать вдоль городской стены, прежде чем они достигли quartiere [184] Борго Джианотти. Там, свернув с главной улицы с ее многочисленными магазинами, водитель неизбежно попадал в парк. По пути Линли задавал вопросы, которые Сальваторе ожидал услышать после своей истории о признании Карло Каспариа.
184
Окрестности (итал.).
– А что с красной машиной, – спросил детектив. – Что об этом думает il Pubblico Ministero? И каково мнение magistratо по поводу того, что Каспариа передал ребенка водителю красной машины, который затем увез девочку в холмы? И если дата, когда машина находилась в Лукке, совпадала с датой похищения девочки… не значило ли это в таком случае, что Карло Каспариа уже знал, кому он передаст ребенка? Не значило ли это тщательное планирование со стороны наркомана? Думает ли синьор Фануччи, что Карло на это способен? А сам Сальваторе согласен с этим?»
– Что касается красной машины, – сказал старший инспектор, бросив на Линли одобряющий взгляд, – magistratо о ней ничего не знает. Сейчас, когда мы с вами едем в парк, чтобы убедиться, что его воля неукоснительно выполняется, один из моих офицеров едет в Альпы с мужчиной, который видел машину. Они попытаются определить точное место, где она стояла. После этого площадка, на которой была припаркована машина, будет тщательно обыскана. Если ничего не найдут, тогда будет обыскана каждая площадка для отдыха на этой дороге на отрезке между ее началом в Альпах и деревней, где живет мать нашего свидетеля.
– Без санкции прокурора?
– Иногда, – сказал Сальваторе, – наш Пьеро сам не понимает, что хорошо для Пьеро. Мне приходится помогать ему разбираться в этом.
Лукка, Тоскана
Конюшни в Парко Флувиале находились, по-видимому, в миле по аллее, которая повторяла изгибы весеннего разлива реки Серхио и проходила в южной части парка. Они состояли из целого ряда полуразрушенных строений, давно не используемых по их прямому назначению. Перед ними находился указатель, разукрашенный каким-то местным гением граффити и разбитый любителями пострелять по мишеням.