Вселенка
Шрифт:
– Ее Величество уже в пути. Королева прибудет к вечеру – мы получили от нее вестник на заре, - безразлично просветила меня Таисса.
– Моя мать – тоже маг? – было бы удачно, если так.
– В королевских семьях по-другому не бывает, - равнодушно ответила Таисса. – Маг, но не такой сильный, как Его Величество.
И бросает молниеносный взгляд на мои браслеты.
Ага, видно, маменька уже пыталась эти кандалы с меня снять. Интересно девки пляшут…
– Деточка, ты очень утомленно выглядишь, поспи пока, наберись сил, - вот, опять эта сверх заботливая интонация.
–
– А что за госпожу Ветер звал?
– Статс-даму Белмару, доверенное лицо Его Величества. Это она к тебе врача привела.
Понятно, Сосулька, значит. Видно, на принцессиного папика шпионит. Так и запомним. Все, я сплю…
Глава 2
Проснулась я от легкого касания к плечу. Кто-то осторожно пытался меня разбудить.
– Ники, проснись, Ники, - звал меня расстроенный женский голос.
Я с трудом разлепила глаза.
Надо мной склонилась совершенно неизвестная мне рыжеволосая женщина лет двадцати пяти.
– Ники, Ники, - негромко повторяла она.
Я сфокусировала взгляд и, ничего не соображая со сна, удивилась, зачем эта рыжеволосая так принарядилась в больницу, даже бижутерию нацепила, а халат - забыла, спрашиваю:
– А? Что? На процедуры пора?
Эй, почему она на меня так странно смотрит - с какой-то дикой смесью обеспокоенности и радости? А затем незнакомка облегченно вздохнула:
– Слава Светлейшей, ты говоришь!
Светлейшей, что за ..? И тут я все вспомнила. У нас с принцессой оказались схожие имена, это–то меня с толку сначала и сбило, не поняла, что не ко мне обращались.
Севшим со сна голосом тяну:
– Э-э?
Рыжеволосая внимательно разглядывает меня - а я её. Мои глаза распахнуты от невинного удивления, у меня же амнезия, я ничего не помню, ничего не знаю... А о процедурах - так это я о враче вспомнила. Большие серые глаза женщины подозрительно заблестели, и она расстроенно вздохнула:
– Ты меня не помнишь? Совсем? Я - твоя мама, леди Аминика, королева Денгрийская.
Она моя местная мама и королева?! Это во сколько же она меня, то есть, ее – Ники, родила?
– Доктор сказал, что у тебя временная потеря памяти из-за воздействия артефакта забвения и заклятия послушания. Ты хоть что-нибудь помнишь? Кого-нибудь узнаешь?
Все еще не могу прийти в себя и ошалело киваю ей головой. Потом спохватываюсь:
– Нет! Вообще ничего и никого! Но Таисса мне кое-что рассказала.
Рыжеволосая печально кивает, на её тонком лице – усталость. Я исподтишка ее рассматриваю, она, похоже, расстроена до слёз. Прикусывает губу, чтобы не заплакать, вскакивает и начинает ходить по спальне, лихорадочно теребя жемчужный поясок. Потом, видимо что-то решив, останавливается и так резко поворачивается
– Они-таки тебя в покое никак не оставят, мерзавцы! И жениха твоего убили, и все им с рук сходит! – леди Аминика с ожесточением накручивает на палец выбившийся из причёски длинный рыжий локон. – Но я этого так просто не оставлю!
Ого, да маменька - решительная женщина! И это она не про моего ли жениха, который двоюродный дядя отца, только что упомянула? Так его убили? Да и Бог с ним, зачем мне дряхлый дедок сдался? Пусть ему земля, как говориться, пухом будет.
А искренне расстроенная маменька подходит к трюмо, заставленное изящными баночками и хрустальными флакончиками, берет с него портрет в серебряной рамочке, обвитой черной лентой и задумчиво его рассматривает. Потом возвращается ко мне и присев на краешек кровати ласково гладит меня по волосам. А я смотрю на мужчину на портрете и сердце восхищённо замирает - господи, что за красавец! Орландо Блум и Брэд Питт ни по отдельности, ни в одном флаконе и рядом с ним не стояли
– Кто это? – спрашиваю сдавленным от избытка чувств голосом.
– Верес, твой несостоявшийся жених - грустно отвечает мама - ты и его забыла. Портрет прошлой зимой с натуры писали. Да, сразу, как только вы обручились. Ты попросила мага…, - у леди прерывается голос, но она продолжает:
– Он тут - как живой. Жизнерадостный, молодой - ему ведь еще даже двухсот не исполнилось! Убийцы проклятые … - она тяжело вздыхает, а я впадаю в ступор. Это какая же тут продолжительность жизни?
Странно – почему Таисса позволила мне думать, что жених мой был стар и дряхл? Для чего ей это было надо? А в чем еще она меня обманула? Глупость какая-то – она же должна понимать, что кто-то другой мне правду расскажет?
– Вы с Вересом дружили? – спрашиваю, а рыжая кивает:
– Да. Он - один из немногих близких мне людей при дворе твоего отца… Был…
И, честное слово, мне ее так жалко стало. Я ведь понимаю ее лучше, чем кто-либо: мы обе чужеземки, вынужденные как-то выживать в гадюшнике королевского дворца.
– А что теперь? Почему меня хотели в монастырь отправить? – осторожно пытаюсь направить разговор в нужное мне русло.
– Это все твой отец, - выдохнула с раздражением леди Аминика. – Пожелал тебя главной жрицей Светлейшей сделать, как ты знаешь. Как будто… прости, ты же не помнишь! Его Величество решил, раз в королевской семье тебя больше сосватать не за кого, то станешь жрицей. Чтобы к светской власти ты даже потенциально никакого отношения не имела.
Она передала мне портрет и с яростью сжала кулачки на тонких пальцах сверкнули драгоценными камнями два массивных перстня:
– Совсем из-за своего наследника обезумел!
Я не очень поняла о наследнике, но меня это мало сейчас интересовало. О наследнике – потом. Сейчас - обо мне. И я поспешила напомнить маменьке, что в святилище меня ждала преждевременная смерть:
– А как же отдача силы на пользу храма? Я бы себя опустошила – и все!
Рыжеволосая леди недоуменно вздернула вверх изящно очерченные брови и покачала головой: