Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
– А Нэйс?
– Я понимал, что он никогда не сможет простить тебя, и боялся, что он захочет отомстить. Это почти ему удалось. Он обманул меня и ушел... туда, откуда ни для кого нет возврата. Впрочем, я не знаю, что стало с его живым телом. И он оставил нам нового врага - ару. Их природу, - природу разрушителей, - ничто не в силах изменить. Вряд ли симайа стоит их опасаться, но планетам, у которых нет их кораблей, и моим тоже - стоит.
– Но разве нельзя разгромить их базы и решить проблему окончательно, раз и навсегда?
– удивился Анмай.
Айэт недовольно мотнул
– У ару нет баз. Только флот.
– Тогда где же они его строят?
– Заводы и верфи у ару тоже есть, только они все мобильные, в астероидных поясах. Заводы - те же корабли, только внутри цеха вместо жилых отсеков. Харвестеры - дешевая мелочь, их не жалко и бросить, если вдруг что...
– Но их тоже можно выследить и уничтожить, - удивился Анмай.
Айэт вздохнул.
– Нельзя. Это не война на поверхности, где проигравшего однозначно сумеют обнаружить. Есть много вариантов: парящие поселения в атмосфере планет-гигантов, - не над облаками, а поглубже, заводы в ледяных лунах, - пока тепло просочится сквозь сотни километров льда, времени пройдет МНОГО. Но реальная проблема в том, что звезд в каждой галактике, - около триллиона, да и самих галактик не меньше. Даже если решить, что одного визита корабля-разведчика в систему достаточно, процесс обещает быть долгим... Знаешь, что самое страшное в космической войне? В ней нельзя победить совсем, навсегда. Вселенная бесконечна, и затеряться в ней очень легко. Казалось бы, давно уничтоженный враг вдруг может вернуться, - и нанести почти смертельный удар, но не победить, нет, - и так без конца. Только симайа смогут прервать эту цепочку воздаяний и мести, - и то, если смогут изменить мир.
– Но зачем он это сделал, Айэт? Зачем?
– Он считал это своим долгом перед ару. Есть что-то поистине дьявольское в связи между теми, кто мучает, и теми, кого они мучают изо дня в день...
Они помолчали, склонив головы. Потом Анмай спросил:
– А кем стал ты?
Айэт пожал плечами.
– Я такой же, каким был до Слияния, наверное. Я помню очень много из того, что знал, когда был машиной, но всё же, я - это только я. Как и Ювана.
– А как же твоя цивилизация?
Айэт вновь улыбнулся.
– Флот погиб, но верфи, заводы, матрицы, - всё это цело. Я очень богатый юноша, знаешь ли! Когда я был машиной, мне подчинялось восемнадцать миров и сотня баз. Теперь управлять ими выше моих скромных возможностей, но всё же - они мои. Правда, Эроин и остальные будут по-прежнему помогать мне, а впрочем... не знаю. Я хочу быть свободным, - немногие могут начать жизнь заново. А как ты... вы?
Анмай задумался, потом быстро взглянул на Хьютай.
– Не знаю. То есть пока.
– Симайа простили тебя, - сказал Айэт.
– Они решили, что спасением Эрайа ты искупил всё. Но, что бы ты ни задумал, - прилетай на Эрайа, на вторую, - они теперь всегда будут двигаться вместе. Я буду ждать!
– с той же белозубой улыбкой он исчез.
Анмай задумался. Теперь он свободен, - по-настоящему свободен, - и перед ним открыты тысячи путей. Он ещё решит, по какому пойти, а пока...
– Пока нам надо хорошенько выспаться, - решила Хьютай.
– За этот день мы сожгли почти все наши силы. Одно это сражение чего стоит! А "Товия" будет лететь до Эрайа
......................................................................................
Они уютно устроились на силовой подушке, но сон не шел к ним, - может быть, потому, что их обнаженные тела плотно прижались друг к другу. А может, потому, что Анмай превратил каюту в подобие своей комнаты на плато Хаос, - просторной, без окон (она была на милю ниже поверхности земли) и со стенами, завешенными тканью. Эти неожиданно ожившие образы прошлого словно делали их моложе...
– Я не хочу уходить с "Укавэйрой" в бездну, - вдруг тихо сказал он.
– Не хочу сразу.
– В бездну... в Бесконечность?
– Да. Это получилось... слишком быстро. Слишком многое из любимого мной останется здесь. Это невесело, а я... ненавижу тоску. И вообще...
Анмай понял, что неутихающая радость, переполнившая его после встречи с Айэтом, настоятельно требует какого-то деятельного выражения.
– Я... слушай, ты не разучилась танцевать?
Она вдруг смутилась.
– Немного.
– Это не страшно. Ты воспомнишь.
Хьютай скривила на редкость кислую мину. Анмай рассмеялся, пружинисто вскочил, подхватил её на руки, и закружился по комнате. Она завизжала, и тут же потребовала:
– Быстрее!
Продолжая кружиться, он прижал её к себе, - и она вновь взвизгнула, когда он подбросил её высоко вверх, и поймал, присев под тяжестью её крепкого тела. Хьютай вырвалась, взяв его за руки. Они закружились в диком безымянном танце, изобретая все движения на ходу.
Вэру казалось, что счастье должно быть именно таким, - бешеный быстрый танец, почти бесшумный, - ему аккомпонировал лишь тихий шорох их босых ног и смех, блеск их глаз, смотревших друг на друга, - словно вся Вселенная кружилась вокруг них. Каждый поворот, каждый изгиб Хьютай был неповторим и удивительно прекрасен, - в движении её сильное гибкое тело словно расцветало. Потом Анмай вновь подхватил её на руки, прижал к стене... они кружились в темном море наслаждения, от которого трепетала каждая мышца их горячих нагих тел, мокрых от чувственной ярости восхитительных усилий. Им хотелось, чтобы так прошла целая вечность...
Потом они сидели рядом на краю постели, едва живые от усталости и бездумно счастливые, как дети. Хьютай глубоко вздохнула, пытаясь пригладить дико растрепавшиеся волосы. Анмай рассмеялся. Она укоризненно взглянула на него, и рассмеялась тоже.
– Жаль, что тебе не приходилось ухаживать за такой гривой! Тогда бы ты не смеялся!
– А ты так лучше выглядишь, знаешь?
Она с интересом посмотрела на него.
– Правда? Тебе нравится?
Он кивнул. Она улыбнулась.
– Учту. Что дальше, о мой Анмай? Танцы лежа?
Он вдруг смутился.
– Знаешь, обладая тобой я почему-то чувствую себя... виноватым. Чуть-чуть. Мне кажется, что самое важное в любви - понимание... единство не только тел, но и душ. Ты его чувствуешь?
Хьютай задумалась.
– Наверно. А ты?
Он улыбнулся.
– Однажды наши души уже были вместе, помнишь? Этого хватило... но мы должны стремиться к...
– он бездумно обнял любимую.
Они вместе со смехом повалились на постель. Усталость исчезла бесследно, но вместе с ней ушло и желание.