Вселенная начинается на Земле
Шрифт:
– Что вы хотите сказать?
– Если я оставлю вас в школе, у меня должны быть определенные гарантии безопасности учеников. Ведь мы совершенно ничего не знаем об оборотнях.
– Валентина Антоновна, – не веря своим ушам, ответил Горов, – оборотни опасны только в дни Полнолуния, когда я уезжаю. Но в другие дни возможны приступы агрессии. Не сильные, но бывают. Мне Иванов дал травку, я ее пью, но он даже не представляет, что это такое. – Горов замолчал, и сидел, опустив голову. Соколова встала, походила по лаборатории,
– Вы напрасно мне не сказали этого сразу, хоть я и понимаю вас. Правда, не знаю, что бы я сделала, как отреагировала. В общем, Павел Дмитриевич, об этом деле знает узкий круг лиц. – Подвела итог. – Кстати, а почему опасно именно Полнолуние? Ведь Луна на небе есть всегда, а превращения – только при полной?
– Валентина Антоновна, – ответил изумленный Горов, – у вас странный склад ума. Мне кажется, виной всему спектр отраженного Луной света. Но я не могу этого доказать.
– Отраженный свет, – повторила Соколова, – хорошо. Что еще нужно вам для вашей работы?
– Валентина Антоновна, вы меня оставляете? – ошеломленно спросил Горов.
– Ценными кадрами грех разбрасываться. Я спрашиваю, что вам нужно для работы.
– Полное оборудование для исследования крови, я ежедневно беру свою кровь на анализ.
– Оно есть в медблоке. Что еще?
– Помощники. Некоторые опыты длятся неделями, а я не всегда могу.
– Возьмите Неразлучных, не пожалеете. Они все знают. А вообще, идемте, я вас чаем угощу!
В кабинете директора их ожидал Толкин. Увидев входящих, улыбнулся.
– Павел Дмитриевич, как вас удалось сюда заманить?
– Да я его чаем приманила, – улыбнулась Соколова.
Толкин удивленно хмыкнул. Приглашение, да еще личное, на директорский чай, что-то значило. Взяв в руки чашку с душистым питьем, Горов вдруг блаженно вздохнул:
– Какое чудо! Дайте мне рецепт вашего чуда, профессор!
– Мне проще дать всю смесь. Я же не взвешиваю все до грамма! – засмеялась она. – Здесь более 40 компонентов, и они меняются в зависимости от года сбора.
Подошла к шкафчику, вынула мешок, хорошенько его перетрясла, отсыпала приличную порцию в другой мешочек.
– Возьмите, это вам.
Толкин сидел, молча прихлебывая чай.
– Антоновна, кто в школе остается?
– Я и Горов, вы все свободны на две недели. А что?
– Ничего, я так. Что-то мне неуютно нынче.
– Игнатьич, можешь остаться, если что.
– Да нет, побываю дома, – вздохнул заместитель.
Полнолуние наступало 7-го января. Директор вызвала рабочих и в одной из комнат Центрального корпуса была сделана двойная решетчатая дверь с запорами, которые можно открыть только снаружи, и решетка на окне. В комнату поставили телевизор, диван, имелся туалет и даже душ.
Новый год Горов встречал с семьей директора, и впервые за много лет расслабился. Четвертого
– На улице холодно, снег по колено. Чтобы и нам не опасно, и вам тепло, вот, я приготовила жилье. Здесь все есть.
– Валентина Антоновна, – серьезно, глядя на директора, ответил Горов, – я очень тронут вашей заботой. Волку спать на диване – роскошь. Но я абсолютно не знаю, как буду вести себя среди людей. Возможно, это более опасно, чем вы предполагаете. Магистр Матрикус дал мне зелье, я его пью и буду пить постоянно, однако… не знаю.
– Здесь две двери и два надежных замка. Зато мы, не прерываясь, будем брать кровь.
– Вы умеете уговаривать.
Последний довод перевесил. Да и провести на снегу три дня тоже не очень весело. Итак, пятого января Горов вошел в комнату вечером, после ужина, его надежно заперли, директор взяла кровь на анализ. На завтра он попросил сырое мясо.
Утром, взяв оборудование для забора крови, Соколова вышла из лаборатории и даже испугалась: перед ней стоял Роман.
– Игнатов, что вы здесь делаете?
– То же, что и вы, профессор. В школе только вы и оборотень. Вы же не отпустили его в лес.
– Игнатов, что вы себе позволяете? Побывали у Магов, так вам теперь и директор не указ, так?
– Профессор, вы идете к оборотню. Одну я вас не пущу. Если вы меня обездвижите, вас проведут другие, но скрытно.
– Ого, целый ультиматум! А вам не кажется, что вы берете на себя слишком много? – Иронично осведомилась директор.
– Нет, не кажется, – спокойно ответил Роман. – Никто не знает, что это такое, и насколько ему можно доверять. И вообще, Валентина Антоновна, вы нас учили приходить на помощь другу, не дожидаясь, пока он позовет. Вы наш лучший друг, и вы сейчас в опасности.
Соколова сморгнула, Роман отвернулся.
– Спасибо, Игнатов, – голос звучал спокойно, – вы правы, идемте.
В запертой комнате, прижавшись мордой к решетке, сидел красавец-волк. Он не проявлял агрессии, просто следил за людьми. Во взгляде промелькнула тень – чего? – неудовольствия или удивления?
– Доброе утро, Горов! Вы нас понимаете?
Волк кивнул головой, не сводя глаз с директора. Роман настороженно наблюдал за собеседниками. Ему явно что-то не нравилось.
– Ну как, будем анализы брать?
Волк снова кивнул, не сводя с директора пристального взгляда.
– Тогда давайте вашу лапу! – Но при этом она нечаянно глянула волку в глаза. Вместо того, чтобы взять протянутую лапу, упустила шприц и взялась за замок.
– Нет! – Роман сильным толчком отбросил директора от двери, а волк, отскочил в дальний угол комнаты, ощетинясь. Соколова с минуту изумленно на всех смотрела.
– Благодарю вас, Роман. Вы всех нас спасли. Будет нам наука – нельзя смотреть оборотню в глаза! Горов! Подойдите, сударь, к нам.