Вселенная Наследия
Шрифт:
…Которого я так долго ждал. В человеческом временном измерении это одна сороковая оборота галактики. Я ждал…
– Шесть миллионов лет! Ты Строитель?
– Не перебивай. Дари. Дай ему договорить!
…Ждал очень долго, когда наступит Событие. Я не Строитель, а только слуга Строителей. Я Тот-Кто-Ждет. Кто ищет Строителей?
– Я ищу! – Дари приблизилась к краю уступа. – Всю свою жизнь, с детских лет, я изучала Строителей, пытаясь узнать о них больше. Строители – дело всей моей жизни.
– Строителей здесь нет. Те, что летают снаружи, –
Зеленый свет померк, и камера опять погрузилась в темноту. Дари топталась на самом краю провала, пока Ханс Ребка не оттащил ее на менее опасное место.
Ее трясло от возбуждения, но ни капли нервозности она не ощущала.
– Ты слышал это, Ханс? Зона Соединения! Строителей здесь нет, но к ним есть доступ из Жемчужины. Я знала это! К ним можно попасть отсюда!
– А может и нельзя. Дари, успокойся. – Ребка вновь обнял ее, притянул к себе и зашептал на ухо: – Ты слышишь меня? Остынь и подумай, прежде чем делать выводы. Ты всего две минуты находилась в контакте с чем-то имеющим, по его утверждению, возраст шесть миллионов лет, и готова принять его слова за чистую монету. Почему ты считаешь, будто понимаешь их значение или что оно понимает тебя? Многое из того, что оно говорит, не имеет смысла: "Те, что летают снаружи, – не настоящие Строители". Это не информация, это белиберда. Более того, где оно научилось нашему языку? Каким образом оно опознало людей, после того, как просидело в Тектоне шесть миллионов лет? В те давние времена людей просто не было.
Но зеленый свет опять начал пульсировать, освещая их и всю куполообразную камеру.
– Тестирование продолжается. – Ржавый голос зазвучал вновь. – Оно близко к завершению… близко к тому, чтобы удостовериться, что модифицированный тип – настоящий человек и может быть принят. Вам вовсе не обязательно здесь находиться…
– Тогда верни нас на поверхность, – сказал Ребка.
– Нет! – Дари встала перед ним. – Ханс, если мы сейчас уйдем, мы, возможно, никогда больше сюда не попадем. Здесь еще столько всего можно узнать о Строителях! Нельзя упустить эту возможность.
– Вы ищите Строителей, – продолжил скрипучий голос, как только люди перестали говорить. – Я не Строитель и не могу гарантировать результат. Но если вы решили встретиться со Строителями…
– Решили!
– Тогда идите!
– Нет, Дари, ради бога, подожди минутку! Мы не знаем…
Ребка слишком опоздал. Они стояли как раз на краю тоннеля, когда уступ вдруг испарился.
Свободное падение!
Ребка посмотрел вниз. Они летели с ускорением в несколько "же" вдоль однообразной вертикальной шахты, заканчивавшейся в полукилометре под ними такой кромешной тьмой, что глаза отказывались верить в ее существование.
– Что это? – вскрикнула Дари за спиной Ребки.
– Это гравитационное поле Жемчужины. Неважно, чем оно создано… возможно… – Он не окончил фразу. Если они падают к горизонту событий черной дыры, то очень
– Ханс! – снова крикнула Дари.
Оставалось лететь метров двести. По времени это, вероятно, не больше секунды. Но тут из темноты проступила структура, напоминающая черный нефтяной водоворот, завихряющийся и всасывающийся сам в себя. Они падали в самое сердце темной воронки.
Пустой желудок Ребки тоже всасывался сам в себя. Остались доли секунды.
Детство, проведенное на Тойфеле, научило его одной премудрости, стоящей выше всех остальных: из каждой безвыходной ситуации есть выход – если только ты достаточно умен.
Надо лишь хорошенько подумать.
Подумать.
Очевидно, он недостаточно умен. Он все еще искал выход, когда провалился в эту кружащуюся тьму.
14
"Летний сон" прибыл в мгновенье ока и в рабочем состоянии.
Это – хорошая новость. Плохая же состояла в том, что ему при этом изрядно досталось.
Пять касаний с фагами словно молотом прошлись по обшивке "Летнего сна", причем одно из них оказалось столь сильным, что оставило рваный след и пробоину над кабиной. Ремонт не составлял труда, и Берди Келли уже наполовину его закончил. Но важность этих пяти почти столкновений была не в том, какой ущерб нанесен, а в том, что они свидетельствовали о состоянии фагов. Стивен Грэйвз и В.К.Талли следили за взлетом "Летнего сна" и сошлись на том, что выживание маленькой яхты, даже с включенной противометеоритной системой есть в основном вопрос везения. Фаги проявляли небывалую активность на всем пути до поверхности Жемчужины. Вероятность успешной посадки с максимальным ускорением, которое только способны были выдержать люди, не превышала одного процента.
Для ремонта "Летний сон" загнали во вместительный грузовой трюм "Несравненного". Грэйвз и Талли парили в наполненном воздухом помещении, разговаривая и разговаривая. "И наблюдая как я работаю", – подумал Берди. Все как обычно. Эти двое горазды трепать языком, но когда дело доходит до физической работы, они ухитряются целиком свалить ее на него. А еще у них полностью отсутствует чувство опасности. Берди ненавидел работать с героями. Он услышал разговор Стивена и В.К.Талли насчет шансов один к ста и содрогнулся. К счастью, Джулиус Грэйвз, смотрел на это более разумно.
– Это абсолютно неприемлемо, – говорил он. – Когда вы со Стивеном в чем-то соглашаетесь, я вынужден прислушаться. Нам нельзя так рисковать.
– Можно мне говорить?
– Мы действительно столкнулись с серьезной проблемой, – продолжил Грэйвз, игнорируя вопрос Талли. – Ж'мерлия сидит на Дрейфусе-27. Возможно, глубоко внутри, поскольку на вызов он не отвечает. Здесь ничего не поделаешь. Все остальные – на Жемчужине. Но у нас нет безопасного способа добраться до них. Он сделал паузу. – Ты что-то сказал, В.К.?