Вселенная номер два
Шрифт:
И вдруг, даже не ушами, а кожей она услышала далекий зов. Мерный протяжный звук на каких-то неведомых частотах прокатился в глубинах невидимых труб и завибрировал в кафеле, в стенах, в фаянсовом корпусе раковины.
Он жив! Он где-то там, во тьме, совсем один! Но она найдет его. Найдет и спасет!
Кое-как одевшись, Вера выскочила на улицу. Ноги в хлипких домашних тапочках мгновенно промокли, но она этого не ощутила. Замерев, она смотрела вокруг – мир изменился!
Закатное небо было ярко красным. Не таким, каким бывает небо накануне ветреного дня – оно было красно-оранжевым, с яркими прожилками
Очнувшись, Вера кинулась через дворы к тому самому месту, где видела вчера машины «Водоканала». К счастью, вокруг открытых люков по-прежнему работали коммунальщики. Они перегородили почти всю дорогу, сняли крышки нескольких люков сразу и о чем-то озабоченно переговаривались. Тут же виднелся строй огромных, выкрашенных в темно-зеленый цвет грузовиков, людей в черном прибавилось, а кое-где были видны группы молодых парней с оружием и в камуфляже. «Как странно! – думала Вера, – зачем «Водоканалу» военные?».
Остановившись у ограды, она глянула в черный проем ближайшего открытого люка, и у нее заныло в груди. Пространство внутри было не черным, оно было темно-фиолетовым. В глубине, незримый, пульсировал зов, и его вибрация волнами расходилась в воздухе. Оно там, ее дитя, ждет свою мать во тьме, и волны текущих под городом вод баюкают его.
Отодвинув секцию ограждения, Вера проскользнула внутрь и спустила ноги в люк. Но только она хотела юркнуть вниз, как ее схватили крепкие мужские руки.
– Куда? Дура!
Какой-то мужчина в черном, с рацией и непонятной эмблемой на униформе, тащил ее из люка. К нему уже спешил напарник, такой же черный и безликий.
– Пустите! – заорала Вера. – Там мой ребенок!
– Еще одна, – со злостью произнес человек с рацией. – В машину ее пакуй.
Он, словно куклу, передал ее в руки напарника. Разъярившись, Вера боднула парня лбом, вырвалась, оставив в руках преследователя легкую куртку и прямо в пижаме рванула во дворы.
Бежала долго, не понимая куда, петляла, путая следы и, наконец, остановилась в совершенно незнакомом месте. Осмотрелась. Спортивная площадка, длинный жилой дом, стоянка автомобилей. Вокруг не было ни души. И вдруг Вера снова почувствовала зов. А потом заметила – буквально в двух шагах – незакрытое отверстие люка, зияющее в асфальте. Счастливая, кинулась к нему и мгновенно спустилась вниз, словно делала так сотню раз.
Ей не нужны были фонарик или лампы, чтобы найти нужный путь – Вера просто шла в темноте, касаясь стен и чувствуя кончиками пальцев зов. Пробиралась по узким лабиринтам ходов и спускалась еще глубже по ржавым лестницам подземных коммуникаций. Шум воды становился все громче. Наконец, стены узкого лаза, по которому Вера брела последние несколько минут, расширились, и она спустилась из круглого тоннеля в огромный, подсвеченный невидимыми лампами бетонный зал. Прошла по влажному полу несколько шагов и увидела, наконец, водоем.
Огромный квадратный бассейн уходил вдаль и терялся в полутьме бесконечного зала. В бассейн с грохотом низвергалась вода из больших труб. В воде Вера уловила движение гибких щупалец. Задохнулась от счастья – он здесь, он жив! – а потом
Вера вдруг заметила светлую фигурку, вошедшую в зал из другого тоннеля. За ней показалась еще одна. Две молодые женщины растерянно осмотрелись и почти сразу кинулись к водоему. Жидкость в водоеме забурлила, и на поверхности появились десятки голов и сотни щупалец. Восторженная Вера поняла – не одна она стала матерью удивительного существа. Их много! К бассейну стекались все новые женщины, выбираясь из темных переходов и узких тоннелей. Теперь у них будет новая большая семья!
Внезапно вспыхнули ослепительные прожекторы, отовсюду появились бегущие вооруженные люди, и громкий голос, многократно умноженный бетонным эхом, скомандовал:
– Огнеметы наизготовку!
Воздух потряс многоголосый женский вопль. У Веры перехватило дыхание – эти сволочи хотят убить новорожденных! Гнев и ярость захлестнули ее.
Перепуганные детеныши тянули к своим матерям щупальца из воды, испуганные женщины у бассейна пытались спуститься в воду. Люди в военной форме оттаскивали сопротивляющихся женщин в сторону. Воздух дрожал и плавился от неслышного вопля ужаса, который издавали шевелящиеся в воде существа.
– Не трогайте их! Они живые! – закричала Вера.
Игла сшибла ее буквально в воздухе – когда она была готова прыгнуть вниз, к своим детям, чтобы своим телом защитить их. Пару мгновений Вера еще двигалась по инерции, но потом ноги отказали, и она рухнула прямо у края бассейна, больно стукнувшись головой о стальные поручни. Последнее, что запечатлела ее память – огненный смерч, опрокинутый в воду, мельтешащие в пламени щупальца, какофония женских криков. Потом реальность превратилась в пылающий вихрь и погасла.
Вера почти всегда сидит на своей кровати, в углу палаты, не желая выходить вечером в зал для игр или гулять в парке. Если вы спросите у Веры, о чем она думает – Вера не ответит. В памяти ее нет ни бизнес-планов, ни лиц бывших коллег или друзей, ни дорогих когда-то сердцу вещей или платьев. Голова Веры пуста и гулка, и в ней по оранжевому небу ветер гонит светящиеся фиолетовые облака.
У Веры есть карандаши и большой альбом. Когда бы вы ни заглянули к Вере, она рисует на белых страницах маленьких милых осьминожков. А когда страницы кончаются, Вера начинает рисовать на стенах. От пола до потолка – маленьких милых осьминожков.
Маркер
Было уже почти половина двенадцатого вечера, когда Марат вышел из метро и нырнул в длинный пустой переход под проспектом. В наушниках звучал отличный английский эмбиент, желтые фонари вдоль стен подсвечивали путь световыми синкопами. Марат любил этот переход – всякий раз, когда он спускался сюда, ему казалось, что он стал героем олдскульного арт-хаусного клипа.
После смены в чебуречной гудели ноги и ныла спина, но в целом прошедшим днем Марат был доволен – смена выдалась довольно спокойной, а после подсчета выручки хозяин кафе, Аршак, неизменно придирчивый седой армянин, внезапно расщедрился и выделил Марату премию. Полторы тысячи – мелочь, но лишней она не будет. Можно будет вернуть косарь долга Сереге и заплатить за интернет. Но потом Марат вспомнил про курсовую, которую ему нужно сдать к завтра, и скривился – меньше всего на свете ему сейчас хотелось писать курсовую.