Вселенная Риддика
Шрифт:
– Ловушка контролирует только верхушку разума, или как мы говорим – внешнюю оболочку. Обычно, этого достаточно.
– Ты сказал: обычно.
Джен Хое кивнул и начал рассказывать:
– Внутри человека живет много сущностей, о которых он чаще всего ничего не знает. Среди них всегда есть одна, самая главная, которой подчиняются все остальные и которую обычно и называют разумом. Ловушке достаточно подавить главную сущность, и все остальные подавляются автоматически. Но ты, в силу жизненных обстоятельств, не подчинял свои внутренние
Риддик прищурился, пытаясь понять объяснение дроппа, потом спросил:
– Я когото выпустил погулять?
– Да. Та еще тварь: разнесла весь бар, свернула шею андроиду и спряталась в сарае… – дропп запоздало прикусил язык и быстро посмотрел на Риддика. – Извини.
Риддик кивнул головой, потом уточнил:
– Если бы ты не обезвредил ловушку, я бы сдох в том сарае?
– Рано или поздно, следуя инстинкту самосохранения, а может быть, любому другому животному инстинкту, одна из оставшихся сущностей взяла бы твое тело под контроль. Но это был бы уже не ты.
– Значит, ртарская ловушка контролирует разум?
– Да.
Риддик и хотел это услышать сразу. Без долгих слов.
– Спасибо, что вытащил…
– Не оборачиваться, когда крылья разрежут небеса… – вдруг пронзительными рвущимися голосами запели музыканты, – …может быть, пока мы ходим по краю пропасти…
– Гаснут звезды, когда ктото уходит в облака… – низким сильным голосом подхватила слова тощая девица, двумя руками сжимая микрофон.
Риддик мгновенно развернулся и посмотрел в сторону музыкантов, потом встал и пошел к ним.
Музыканты самозабвенно допели песню до конца и, открыв глаза, испуганно притихли, увидев, что к ним через весь зал идет огромный наемник. На его лысой голове были видны старые шрамы, руки толщиной чуть ли не с них самих, рост позволяющий смотреть на них, сидящих на сцене, сверху вниз, и еще выражение глаз, которое просто пригвоздило их к стульям.
Наемник остановился и молча рассмотрел каждого. Жесткое оценивающее выражение его глаз сменилось на более миролюбивое.
– Тебе чего? – чтото жуя, спросила девица, взъерошивая пятерней волосы.
– Про что поём? – спросил наемник, в его глазах читалось: – «Непонятно. Какието мухи».
– Про чувства. Про любовь и страдания. Про опасность и потери.
– Про чувства? Как крылья разрезают небеса и гаснут звезды?
– Это все метафоры, – девица неопределенно помахала рукой.
Наемник нахмурился, а потом сказал:
– Ты хорошо поешь. Но пой лучше про чтонибудь другое, – и он развернулся и пошел обратно.
Девица посмотрела ему в спину, соображая, что наемник, вероятно, не понял, что их песня была о романтической и очень трагической любви. Скорее всего, он услышал и увидел в их песне то, с чем сталкивался в своей жизни на самом деле, и что метафорами
– Вау… – ее глаза широко раскрылись, рисуя красочные картины, а потом она встретилась взглядом с наемником. Ей показалось, что его черные глаза сверкнули и перелились в странный серебристый цвет. Она тряхнула головой, выплюнула жвачку на пол и подумала:
«Надо завязывать брать жвачку у тонгайских контрабандистов, а то мерещится всякая ерунда».
Риддик сел за стол. Официантка уже принесла их заказ, и дропп, с наслаждением урча и закрывая глаза, впивался зубами в сочное мясо с тонкой хрустящей корочкой. Не переставая жевать, Джен Хое посмотрел на Риддика и поднял брови, спрашивая, что тому понадобилось от музыкантов. Риддик пододвинул к себе тарелку и сказал:
– Принял этих тощих планетарных детей за ртарских шпионов…
– …которые песней намекают, что нас опять засекли, – закончил дропп, обсасывая очередную косточку и с удовольствием облизывая пальцы.
Риддик развел руками в стороны и присоединился к дроппу.
– Песня про любовь, – на всякий случай объявили со сцены. – У нас только два глаза, и они видят не все. Но нам дан третий глаз, который видит невидимое. И это – сердце… – низким голосом запела девица.
Дропп настороженно поднял голову, принимая слова песни на свой счет.
– Метафоры… – глядя на него, объяснил Риддик и засмеялся.
– Да ладно тебе врать! – через мгновение услышали они.
Напротив, сдвинув вместе три стола, сидела большая компания и от души спорила. Судя по количеству мисок, бутылок и объедков, в бар они пришли давно.
– А я тебе говорю!
– Такого не бывает! Космос без звезд и красок!
– Да ни космос это было, а какаято черная хрень, которая загораживала собой все! Ни один сенсор не мог сквозь нее пробиться. Она будто поглощала все сигналы. И эта штука была просто огромная!
Риддик и Джен Хое насторожено переглянулись.
– Давай, ври! Ты должен был еще две недели валяться в криосоне, а не пялиться на экраны! – компания весело ржала над рассказчиком, который, с раскрасневшимся лицом, пылко доказывал свою правоту.
– Я должен был забрать один груз в том районе. Вот и не спал. А тут ни груза, ни самих поставщиков. А на экране – ни звезды. И меня такая жуть пробрала, что я дернул штурвал, и дал оттуда ходу.
– А эта черная хрень за тобой не полетела?
– А я не оглядывался, чтобы не обделаться!
За столиком опять громко и весело заржали. Риддик подошел к спорщикам.
– Где и как давно ты это видел? – спросил он.
Краснолицый торговец с благодарностью за внимание к его рассказу посмотрел на Риддика и назвал координаты места и время.
Риддик подошел к огромной карте сектора, висевшей на стене бара, и отметил на ней координаты, которые дал торговец. Разговоры в зале мгновенно стихли – всё внимание было обращено на карту.