Вселенский неудачник
Шрифт:
Я облетел еще несколько континентов – везде было одно и то же. Особенно жалкое зрелище представлял космопорт, похожий на огромную воронку. Вряд ли после взрыва с него взлетал хотя бы один корабль.
Я решил, что никто из жителей не спасся и планета необитаема. Огорченный, уже хотел собрать на Ханжонии какого-нибудь мусора, чтобы было на чем дотянуть до другого населенного мира, но тут на берегу реки, вдали от всех городов, увидел в телескоп картину поистине идиллическую.
В воде на сваях стояли деревянные хижины с крышами из сухого камыша. По реке сновали весельные и парусные лодки, а на берегах во множестве видны были
Я обрадовался, что жизнь на Ханжонии не угасла, и направил ракету к этому селению. В атмосфере топливо расходовалось быстрее, и мой «Блин» обрушился на поверхность планеты километрах в десяти от деревни. Кое-как, уже в самый последний момент, мне удалось выровнять рули, и, сломав верхушки десятка деревьев, ракета рухнула на небольшую лесную поляну.
Велев Мозгу открыть люк, я спрыгнул на землю и, волнуясь, обошел вокруг корабля. Кроны деревьев смягчили удар, и «Блин» почти не пострадал, если не считать незначительных вмятин. Но в любом случае, чтобы исправить двигатель и вытащить звездолет из чащи, мне требовалась помощь. Вспомнив, в какой стороне деревня, я решительно зашагал через лес. На ходу то и дело приходилось подпрыгивать и хлопать себя ладонями по бедрам, животу и груди: комары на этой планете были с хорошую осу.
«Чего же ты хочешь, Тит? Разве не романтики и суровых испытаний? Вот тебе и то, и другое!» – подбадривал я себя.
Часа через два, порядком распухший от укусов, с перекошенным набок лицом, я вышел к деревне. В стороне от остальных построек виднелся большой сарай, в котором, очевидно, располагалась мастерская или кузня. У входа стоял здоровый, простодушного вида детина в кожаном фартуке и сосредоточенно колотил молотом по наковальне. Занятый своим делом, меня он не замечал.
Прикрывшись лопухом, я подошел к нему поближе и негромко кашлянул, привлекая внимание. Детина поднял голову, уставился на меня и буквально остолбенел, вытаращив глаза. Я приписал его удивление своему жалкому виду – еще бы, голый да вдобавок и покусанный...
– Чего-то я тебя раньше не видал? Ты откуда, мужик? – подозрительно спросил он.
– Издалека, – объяснил я, с умилением слушая русскую речь. Уж кто-кто, а соотечественники не должны бросить меня в беде.
– Тогда, может, из Залесья? Хотя и там, кажись, голышом не бродят. Или тебя кто ограбил? – расспрашивал детина. Видимо, он хотел казаться доброжелательным, но сам так и буравил меня своими медвежьими глазками.
– Да не из Залесья я, приятель! С Земли. У меня на ракете движок накрылся, вот и пришлось все в топливную камеру побросать, даже одежду. – Вызывая к себе сочувствие, я на мгновение развел руки. – Где у вас тут ремонтников найти?
Продолжая испытующе разглядывать меня, детина сплюнул под ноги.
– Ремонтников, говоришь? – повторил он. – А зачем они тебе?
– Я же говорю: ракету нужно вытащить... – объяснил я и, начиная раздражаться его непонятливостью, заново повторил всю историю.
Но, кажется, детина уже просек, в чем дело. Его широкое лицо омрачилось.
– Ракету, говоришь? – протянул он с непонятной значительностью. – Подожди, мужик, я сейчас кликну кой-кого. Только смотри – никуда не уходи!
Повернувшись, он быстро побежал за сарай, зачем-то прихватив с собой кувалду. Я уселся в тени и принялся терпеливо
«Ого, как спешат! Видно, надеются подзаработать. Жаль будет их разочаровывать», – с симпатией к милым простакам подумал я.
– Где техноман? – крикнул кто-то, не видя меня за оградой.
– Здесь! – Я высунулся из-за забора, поражаясь меткому местному юмору.
Но то, что я увидел, меня поразило. По полю неслись человек тридцать крестьян, вооруженных вилами, топорами и кольями. Впереди, указывая на меня, бежал тот самый детина.
– Вот гад, сам пришел! Хватай его, ребята! – орал он.
В следующую минуту кольцо сомкнулось. Я видел вокруг себя злые бородатые лица. Сжимая вилы, крестьяне разглядывали меня и переговаривались.
– Глянь, дядя Антип, и впрямь голый! Весь срам видать! – петушиным голосом прокричал какой-то парень лет семнадцати.
– Встань мне за спину, Серега! Не суйся вперед! Может, он с собой какую адскую стрелялку прихватил, – прогудел немолодой мужик с окладистой бородой – судя по важности, с которой он себя вел, то ли староста, то ли кто-то в этом роде.
– Я его сразу просек. Разнюхивать, гад, пришел! Разнюхает, а потом вся ватага сюда нахлынет. Им, сволочам, в их развалинах жрать нечего! – орал уже известный мне детина. – Топором его, и в реку – нечего церемониться!
– Погоди, Яшка! Надо прежде выпытать, где он свою железину припрятал, да узнать – один пришел али со товарищами? Они, техноманы, хитрые: одного вперед вышлют, а всей бандой в зарослях прячутся.
– А если не скажет, дядя Антип?
– Скажет, никуда не денется. Угли раздуем, ногами в них поставим – все выложит!
– Эй, техноман, говори, зачем пришел? Где твои железины? – высовываясь из-за спин, крикнул мне паренек.
– Какие железины? Ничего не понимаю, – пролепетал я.
– Не запирайся, техноман! Отвечай, где твоя банда? Куда железины спрятал? – спросили меня вкрадчиво.
Я вспомнил совет из справочника: при всех недоразумениях с переселенцами или аборигенами главное – демонстрировать дружелюбие. Лучше всего улыбнуться и в знак добрых намерений показать пустые руки.
– Послушайте, я не понимаю, что вы имеете в виду, называя меня техноманом! Я турист с Земли. Моя ракета упала в лесу. Здесь какое-то недоразумение! – Широко улыбаясь, я шагнул вперед, показывая пустые руки, но в этот момент кто-то, прокравшийся за оградой, засветил мне колом по уху так, что я упал. Крестьяне окружили меня и принялись сосредоточенно пинать. Делали они это без жестокости, но с чувством долга.
– Бей его, Серега, да не носком – отобьешь носок-то! Ты его пяткой шпыняй, да по ребрам, по ребрам! – советовал староста.
– А я пяткой и шпыняю, дядя Антип! Ишь ты, наглый какой: сам во всем признался! – это было последнее, что я услышал, прежде чем лишился чувств.
Когда я пришел в себя, над деревней уже сгустились сумерки. Все тело болело так, как если бы меня пропустили через камнедробилку. Языком я пересчитал зубы – осталось на удивление много. Затем попытался привстать, но лишь застонал. Связанный по рукам и ногам толстой грязной веревкой, я лежал в деревянной клетке посреди площади. Неподалеку пылал костер, возле которого прохаживались несколько крестьян. Судя по всему, настроены они были воинственно. Один держал в руке цеп, другие вооружились топорами и косами.