Всем бедам назло
Шрифт:
Вскоре мы переехали из Райана в Лоурон, штат Оклахома, где папа устроился работать механиком в автобусной компании «Грейхаунд». Это был первый из не менее чем дюжины переездов, которые мы совершили, прежде чем мне исполнилось двенадцать лет. Если бы не духовная и практическая стабильность мамы, у нас вообще не было бы никаких корней. Ее любовь служила тем клеем, благодаря которому мы держались вместе и чувствовали себя уверенно, независимо от того, куда или как часто переезжали.
В ноябре 1942 года папа отвез нас с мамой к бабушке Скарберри в Уилсон, штат Оклахома, а сам отправился
К тому времени мама была на пятом месяце беременности. Мы прожили у бабушки еще месяц, а затем отправились на поезде в Калифорнию к папе. В одном вагоне с нами ехала группа молодых военных моряков. Они заметили, что мама была в положении, и помогли ей позаботиться обо мне. Дорога из Оклахомы в Калифорнию заняла несколько дней, поэтому на станциях моряки выходили из вагона и покупали нам с мамой и еду, и самое необходимое. Я был просто очарован этими славными ребятами. Именно там, в поезде, зародилось во мне уважение к американским военным.
Спустя два месяца родился мой брат. Мама выбрала имя Джимми, но папа назвал его Уиланд — в честь своей любимой марки пива. Это расстроило маму, но она ничего не могла сделать, потому что имя уже было вписано в свидетельство о рождении.
Через три месяца папу призвали в армию, и вскоре он сражался с фашистами в Еермании. На время папиной службы мы с мамой и Уилан — дом переехали обратно к бабушке Скарберри, в ее крохотный домик в Уилсоне, штат Оклахома. Уилсон на тот час был маленьким городком в прериях — плоским, сухим и пыльным, с населением около тысячи человек. Этот край (городок был расположен в нескольких милях к востоку от границы между Техасом и Оклахомой) был бедным и заброшенным. Там я провел большую часть своего детства.
Бабушка Скарберри жила в небольшом дощатом доме на окраине Уилсона. Все мы — мама, бабушка, Уиланд и я — спали в одной комнате. Бабушка — на кровати, а мама, Уиланд и я располагались на раскладывающемся диване. Нас с братом купали вместе в большом оцинкованном корыте. Туалет был во дворе, и там стоял такой отвратительный запах, что я просто ненавидел ходить туда. Часто я проходил больше мили пешком до дома моей тети, чтобы воспользоваться ее туалетом, потому что у нее в доме была канализация, — и это стоило такой прогулки!
Бабушка Скарберри не была богатой в материальном плане, однако она была святой. Сердце этой маленькой женщины с ярко-голубыми глазами было переполнено любовью к Богу и своим близким. Бабушка щедро одаривала нас с Уиландом вниманием и лаской. Ее любовь наполняла ту хижину, в которой мы жили, и превращала ее в настоящий домом.
Прошло уже больше двух лет с тех пор, как папа ушел на войну, когда однажды к нашему дому подъехал мальчик на велосипеде. Он привез телеграмму из военного министерства. Мама расписалась за доставку и дрожащими руками стала вскрывать ее, и
— Что, что случилось, В ильма?
— Рэй пропал без вести, — рыдая, ответила мама, протянув телеграмму бабушке.
Я был слишком мал, чтобы понимать, что означают слова пропал без вести», но, судя по тому, как вели себя мама и бабушка, я догадался, что папа, наверное, еще нескоро вернется домой — если вообще вернется.
Я переживал за папу, но не беспокоился о том, как мы выживем. Пока рядом были мама и бабушка Скарберри, я ничего не боялся. Каждый вечер перед сном мы все опускались на колени в гостиной и молились, прося Бога найти папу и вернуть его нам.
Прошли три долгих месяца, а о папе не было никаких вестей. Наконец, мы получили радостное известие — папа жив! Он был ранен в ногу и едва не оказался похороненным заживо в немецком окопе, из — за чего отстал от своего отряда. Товарищи обнаружили его, когда расчищали окоп. Папу отправили домой, в Техас, и сейчас он находился в военном госпитале. Врачи считали, что через пару месяцев папа сможет вернуться домой.
На протяжении следующих двух месяцев я каждый день выходил на крыльцо и сидел в ожидании, когда подъедет автобус. Я смотрел, как из него выходят люди, надеясь увидеть папу. Но папы не было, и я, расстроенный, возвращался в дом и говорил: «Не сегодня, мама. Сегодня папа не приехал».
Через два месяца я начал терять надежду — Однажды я, как обычно, наблюдал, как из автобуса выходят пассажиры, но опять так и не увидел отца. Огорчившись в очередной раз, я развернулся и направился в дом со словами:
— Мама, мне кажется, что папа никогда не приедет.
— Неужели? — ответила мама, хитро поблескивая глазами. — А это тогда кто? — и она указала на солдата, который медленно выходил из автобуса.
Это был папа!
То, что папа вернулся домой, было хорошей новостью. Плохая же новость заключалась в том, что его серьезная, еще довоенная проблема со спиртным только усугубилась.
Глава 3 Жизнь В БУТЫЛКЕ
Наши с отцом взаимоотношения были весьма сложными и запутанными. Одно из немногих приятных воспоминаний связано с тем, как однажды он поднял меня, посадил к себе на плечи и понес к берегу реки Ред-Ривер, по другую сторону которой раскинулся Техас. Мы вдвоем провели целый день за рыбной ловлей и разговорами. Когда я вспоминаю тот день, он кажется мне сценой из фильма: отец и сын сидят на берегу реки с удочками — идеальная картинка. Но не успели мы прийти домой с уловом, как папа отправился в местный пивной бар. Вернулся поздно вечером, снова пьяный.
Однажды папе и моему дяде Баку захотелось выпить, но у них не было денег. У мамы оставалось только пять долларов на еду для нас с Уи — ландом, и она не дала их папе.
— А ты просто отбери их у Вильмы, — посоветовал дядя Бак.
— Точно! Давай сюда деньги! — прорычал папа.
— Нет, Рэй, — спокойно ответила мама. — Этих денег ты не получишь. Я отложила их, чтобы купить детям еды.
Но дядя Бак не унимался и стал уговаривать папу:
— Рэй, дай ей по зубам и забери деньги.