Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1
Шрифт:
Ган аккуратно, двумя пальцами взял список, надел пенсне в тонкой золотой оправе и, откинув голову, начал читать вслух. Когда он дошёл до браслета с львиными лапами, из под прилавка вдруг выскочила девочка лет восьми, и держа в руках золотой браслет, радостно воскликнула: – Вот он, papa98!
Леон Яковлевич страдальчески скривился: – Эмилия!
Девчушка, обиженно шмыгнув носом, положила браслет на прилавок и вскинув черноволосую головку с двумя уложенными бубликами косичками, гордо вышла из зала.
– Дети весьма несносны! Не дают рта раскрыть! – произнёс Ган, стараясь сгладить неловкость. Лавр и Ростовцев сочувственно покивали головами.
– Расскажите о нём, – с едва сдерживаемой радостью в голосе попросил Ростовцев.
– Вчера утром пришёл молодой мужчина или, вернее парень, и предложил взять на продажу. Я, естественно, согласился.
– А почему вы его не выложили на витрину? – спросил Семён, но Ган уже взял себя в руки и с легкой улыбкой ответил: – Я его только что убрал с витрины в сейф. Время закрываться, – и, не убирая с лица улыбки, добавил – сейф для особо ценных изделий, находится под прилавком. На видном месте хранится всякая бижутерия.
– Ну что ж, весьма разумно – произнёс Лавр, – вы записали данные сдатчика, как предписывает инструкция?
Ган перестал улыбаться но, не потеряв самообладания, сухо ответил: – Вам, товарищи, должно быть известно, что с началом революционных событий работа ювелирных магазинов была прекращена. С приходом Советской власти постановления, циркуляры и указания царского и временного правительства утратили силу. Новых указаний от нового правительства мне не поступало, и я при всём желании ничего не мог нарушить. Этот человек как личность меня не интересует. Для меня представляет интерес принесённый им товар.
Лавр взял с прилавка браслет: – Красивая вещь, если я не ошибаюсь, этот вид плетения называется «Глаз пантеры»?
Леон Яковлевич удивлённо вскинул брови: – Вы разбираетесь в ювелирном искусстве?
– Агент уголовного розыска должен разбираться
– Он из станицы, – уверенно сказал Ган – у него крестьянский загар и широкие мозолистые ладони, на вид не более 30-ти лет, рост чуть выше среднего, нос курносый с широкими ноздрями, глаза светлые, брови белёсые. Никаких особых примет, как вы любите, шрамов или родимых пятен, я не заметил.
– Как вы с ним договорились? – спросил Семён.
Ган пожал плечами: – Он сказал, что через три дня зайдёт за деньгами или заберёт браслет.
– То есть он зайдёт послезавтра? – утвердительно переспросил Семён.
– Да, – кивнул головой Леон Яковлевич.
– Вы открываетесь в 10 часов. Послезавтра, в 9 часов, впустите нас с чёрного ход, – сказал Лавр – Если вдруг возникнут какие-либо изменения, телефонируйте нам по номеру 627, спросите любого сотрудника и передайте ему необходимые сведения.
На улице Семен, ударив кулаком по раскрытой ладони, удовлетворённо воскликнул: – В цвет, Лавр Павлович!
Не успели они пройти и двух шагов, как их окликнули: – Господа! – в дверях магазина стоял Ган.
– Я совсем забыл! Буквально за минуту до визита, в магазин зашёл ещё один человек! – взволнованно сказал Леон Яковлевич, – он молча оглядел витрины, вышел и стал дожидаться второго на улице.
Ган немного помолчал и продолжил: – Высокий, подтянутый, хорошо выбрит, с ухоженными усами. У него очень неприятные глаза! Светлые, но абсолютно ничего не выражающие, пустые и холодные. Смотрят сквозь тебя.
– Кокаинист? – быстро спросил Лавр.
– Ни в коем случае! Движения очень точные, весь собранный, подтянутый, – Ган покрутил головой, как будто ему был тесен крахмальный воротник и уверенно добавил, – это офицер, причём не из скороспелых подпоручиков или зауряд-прапорщиков, выслужившихся из нижних чинов или резерва, а человек, закончивший одно из высших военных училищ. У него поистине гвардейская выправка, которая приобретается с годами.
Конец ознакомительного фрагмента.