Всем сердцем

Смит Барбара Доусон

Анна вдруг вспомнила, как эти руки, сильные и в то же время нежные, ласкали ее лицо, шею, грудь…

Джошуа обернулся, на губах его играла усмешка.

– Не я один утаиваю информацию. Ты не хочешь рассказать мне, о чем сегодня утром разговаривала с Панкхерстом?

Анна с трудом собрала разбегающиеся мысли.

– Ах, это!

– Да, это. Вы с ним задержались на хорах после окончания службы и пробыли там добрых пятнадцать минут.

– Я спросила его про письмо.

Девушка быстро изложила новость о том, что преподобный отец Каммингз,

загнанный в угол ультиматумом отца, порвал запретную связь с Дэвидом и что последний уговаривал священника смягчиться.

– Итак, у доброго пастора есть повод желать Панкхерсту смерти, – задумчиво проговорил Джошуа, пристально взглянув на Анну. – Молодец! Если бы я пошел в сыщики, взял бы тебя напарницей.

Эта шутливая похвала приятно согрела Анну. Щеки ее зарумянились. Она быстро отвела глаза и, к своему облегчению, увидела, что они уже приблизились к некогда элегантному старому особняку ее дяди, стоявшему на другой стороне площади. Как всегда, это место казалось заброшенным. Сад зарос сорняками, окна были плотно зашторены.

– Приехали, – сказала Анна, хоть в этом не было необходимости.

Джошуа спешился и подошел к ней, но она сноровисто и легко спрыгнула с седла.

Он остановился, сердито нахмурившись.

– Я вижу, ты никогда не пользуешься ничьей помощью. Она запоздало вспомнила, что даме положено ждать, когда джентльмен ей поможет.

– А зачем? Я езжу на лошади с пяти лет и вполне способна сама спуститься на землю.

– Я говорю не только об этом. – Глядя на Анну, лорд привязал поводья Плато к железному столбу ограды. – Я заметил, что дома ты тоже никогда не просишь о помощи. Ты сама все для всех делаешь.

– Хорошо. В следующий раз, когда мне надо будет убрать со стола или вымыть пол, я попрошу об этом тебя.

Джошуа никак не отреагировал на колкость. С серьезным выражением лица, которое встревожило ее больше, чем проявление гнева, он сказал:

– В день бала, когда тебе следовало заниматься приготовлениями, ты ходила в город, чтобы вернуть в библиотеку книги, взятые отцом. Ничего бы не случилось, если бы он прогулялся сам.

– Отец был занят. Он рассматривал новый атлас, – сухо объяснила Анна, не желая раскрывать истинную причину своей отлучки. – К тому же прогулка мне не помешала.

– Вчера вечером ты взяла на себя корреспонденцию своей матери и написала за нее целых восемь писем. Она могла бы отложить свою рисовальную кисть и сама обмакнуть перо в чернила.

– Мама любит диктовать письма, – взвилась Анна. – Она говорит, что это помогает ей думать.

– А сегодня за обедом ты то и дело вскакивала, чтобы присмотреть за детьми, которые ели в соседней комнате. Почему бы не оставить эту заботу своим невесткам и братьям?

– Они следят за детьми круглые сутки. Когда мои братья и их жены приходят к нам в гости, я с удовольствием избавляю их от повседневных хлопот.

Кеньон шагнул к Анне.

– А кто избавит от хлопот тебя, Анна? Боже мой, ты даже отправилась на дуэль вместо Панкхерста! И когда

ты лежала, в постели с огнестрельным ранением, ты все время порывалась встать и помочь своей матери.

– Ее люмбаго…

– Пустяки. Я лично ее осмотрел и должен тебя заверить, что для женщины ее лет она пребывает в добром здравии.

– Ты хочешь сказать, что она ленива? Я не позволю тебе критиковать моих родных!

– Я никого не критикую. – Джошуа положил руки ей на плечи. – Они хорошие люди, и мне очень приятно находиться в их обществе. Но, боюсь, они привыкли к тому, что ты все делаешь за них.

Анна застыла.

– Конечно, ведь я им нужна.

– Вот как? – спросил лорд, внимательно вглядываясь в лицо спутницы. – А мне кажется, что они нужны тебе больше, чем ты им.

В его словах не было даже намека на насмешку. Держа свои теплые руки на ее плечах, Джошуа смотрел на Анну долгам серьезным взглядом, который заронил в душу девушки зерно сомнения. А что, если он прав?

Да нет же, не может быть! У большинства людей ее отзывчивость вызвала бы только восхищение. Но она почему-то чувствовала себя виноватой, доставая из седельной сумки подарок для дяди. Решительно стряхнув неуместное смущение, она гордо взмахнула свертком в коричневой бумаге.

– Конечно, они мне нужны. Они мои родные, и я их люблю. Впрочем, тебе, наверное, трудно понять, что значит в ком-то нуждаться.

Джошуа помрачнел, но звук открывающейся двери привлек его внимание к дому.

На крыльцо вышел мужчина. Черные брюки и сюртук подчеркивали его высокую стройную фигуру. Шрам, приподнимавший уголок рта, придавал слегка саркастический вид, как будто он насмехался над всем миром.

Джошуа поднялся по ступенькам.

– Привет, Брэнд! Я думал, что ты забрал свой выигрыш вчера.

– Я сжалился над парнем и дал ему еще один день. Будем надеяться, что его чек стоит той бумаги, на которой он написан. – Незнакомец обратил серые глаза на Анну, которая взошла на крыльцо вслед за Джошуа. Его дерзкий взгляд прошелся по ее строгому костюму, на секунду задержавшись на свертке, который она держала за веревочки. – Готов поспорить, что вы мисс Анна Невилл.

Джошуа представил их друг другу.

– Это Брэндон Виллерз, – объявил он, – скандально известный граф Фейвершем.

– Очень приятно, – сказала Анна, пожимая руку новому знакомому. – Мне очень нравится ваша бабушка.

В глазах Брэнда блеснула насмешка.

– Слава Богу, что она хоть кому-то нравится.

Он рассеянно потер свою ногу, чем привлек ее внимание к его блестящим черным сапогам. Поддавшись внезапному порыву, она поинтересовалась:

– Вы, случайно, не у Куинси купили обувь?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Это не важно! – отрезал Джошуа, беря ее за руку и увлекая к парадной двери, – Прости, но нам нужно идти. Анна должна навестить своего дядю.

– А у меня свидание с одной дамой в Лондоне, – загадочно проговорил Фейвершем. – Пока. Скорее всего увидимся не скоро.