Всем сердцем
Шрифт:
Эрика в очередной раз поднесла ложку с овсянкой ко рту малыша, и ей наконец удалось его заинтересовать… Дики размахнулся и хлопнул по надоедливой ложке пухлой ручкой. Ком каши описал параболу и шлепнулся прямо
Эта уморительная картина вызвала дружный смех.
— Ты же видишь, милая, он не голоден, — отсмеявшись, заметил Мартин. — Поешь лучше сама.
Он подошел к Эрике и, с нежностью поцеловав жену в каштановую макушку, взял у нее Дики и слегка подбросил его на руках. Мальчик заливисто рассмеялся.
Мартин, спустившись с ним в сад, принялся показывать малышу распускавшиеся цветы, бабочек и жучков. Ему доставляло удовольствие знакомить сына с окружающим миром.
— Мама, можно я помогу папе учить Дики?
— Конечно, солнышко. Только доешь кашу.
Шарлотта, расправившись со своей овсянкой, чмокнула Эрику в щеку и побежала за Мартином, уже затерявшимся среди цветущих яблонь.
Эрика осталась на залитой солнцем веранде одна, чему, признаться, была рада. В тишине и неге июньского утра она неторопливо закончила завтрак, наслаждаясь каждым глотком горячего шоколада и с удовольствием похрустывая тостами
Закончив завтрак, Эрика поправила распустившиеся от возни с малышом шелковистые волосы, снова собрав их в затейливый узел, и хотела было встать, чтобы убрать со стола, но замечталась, глядя в сад. Так хорошо было сидеть здесь, на уютной веранде их нового дома, и слушать веселые голоса мужа и детей. Эрика совершенно искренне забыла, что Шарлотта ей не родная дочь. Ведь девочка впервые заставила ее всем сердцем ощутить тревожную радость материнства…
Так она сидела, полуприкрыв глаза, наслаждаясь солнечным теплом, покоем, непередаваемым ощущением Любви, окружающей ее… И вдруг Эрике показалось, что это все уже было… И она вспомнила давний сон, приснившийся, казалось, в другой, такой далекой теперь жизни. И подумала, что, может быть, именно то предощущение счастья, дарованное ей когда-то во сне, дало ей силы пережить тяжелые дни испытаний.