Всем смертям назло
Шрифт:
– Прекрасно, – кивнул Сталин. – Просто прекрасно.
– И я так думаю. Ну, а теперь – позвольте мне откланяться, Иосиф Виссарионович.
– Вот так?
– Да. Именно так.
– Что же. – Сталин посмотрел в сторону, шевельнул усами – кажется, улыбнулся. И воткнул в Гурьева свой невыносимый янтарный взгляд: – До свидания, Яков Кириллович. До свидания. Было очень, очень интересно с вами познакомиться.
– Более, чем взаимно, – Гурьев поклонился.
Глядя на то место, где только что стоял Гурьев, Сталин ухватился рукой за стол и, попятившись на пару шагов, опустился на стул. Потом взялся рукой
Сталин понял, кто к нему приходил. К Сталину приходил Сталин. Сталин – из волшебного зеркала. Молодой Сталин. Красивый. Сталин, которому нечего бояться. Сталин, умеющий плести волшебное кружево слов, – на любом языке. К Сталину приходил Сталин – и ясно, что ему ничего не нужно. Что может попросить у Сталина – Сталин?! У Сталина всё есть. Есть даже то, в чём никто, кроме Сталина, не уверен – жизнь после смерти. Интересно, – есть Бог? Наверное, есть. Не добрый, как у попов. Сильный. Жёсткий. Жестокий. Безжалостный. Хозяин. Воздающий по заслугам. Это я, подумал Сталин. Кто же ещё?! Конечно, это я. Он – это я.
Он проработал всю ночь, до самого рассвета. Работалось удивительно хорошо – голова была чистой и какой-то хрустально-прозрачной, мысли легко складывались в предложения, короткие, ясные, точные, как снайперские выстрелы. И на рассвете Сталин лёг спать – и уснул мгновенно, как ребёнок. И проснулся только тогда, когда в дверь осторожно постучали.
– Войдите! – громко сказал Сталин, садясь на диване и отбрасывая в сторону тоненькое, вытертое солдатское одеяло.
В кабинет протиснулся Власик – сине-зелёный от ужаса, помятый. И начал сползать по косяку двери:
– Т-т-т-т… Т-т-това-а-а-а-рищ Ст-т-т-т-а-а-а-лин… В-вы-ы… Ж-жи-и-ы-ы-вы-ы…
– Я жив, – спокойно кивнул Сталин, рассматривая Власика тигриными глазами. – Я жив, товарищ Власик. А что случилось?
Я-то жив, подумал Сталин. А вот вы все – уже мертвецы.
И он осторожно погладил усы, пряча за этим жестом торжествующую улыбку.
Москва, Кремль. Ноябрь 1935 г.
Сталин смотрел на Ягоду – ждал. Сам скажет, решил Сталин. Вижу, нечего сказать. Дурак, дурак – ничего не может. Если Сталин прикажет – будет убивать. А сам – ничего не может. Ни на что не способен. Ну? Скажет или не скажет?
Ягода, видимо, всё-таки решился:
– Товарищ Сталин. По поводу вашего задания. Насчёт телефонного номера.
– Слушаю вас, товарищ Ягода.
– Товарищ Сталин, такого номера не существует, – выпалил серый Ягода.
Не существует, подумал Сталин. Не существует. Возможно, правы философы – и действительно ничего не существует. Не существует Сталина. Не существует телефонного номера, по которому позвонил Сталин, после чего к Сталину пришёл человек, которого Сталин просил прийти. И голоса, отвечавшего Сталину, тоже нет. И самого этого человека, конечно же, тоже не существует. Всё это выдумки. Да, именно. Выдумки буржуазных философов и ловких фокусников-иллюзионистов, которые хотят обмануть,
– Продолжайте, товарищ Ягода.
– Товарищ Сталин. В результате проведённых оперативно-розыскных мероприятий сотрудники ведомства выяснили, что указанный телефонный номер не зарегистрирован ни на одно частное лицо или организацию, Иосиф Виссарионович.
Ведомство, подумал Сталин. Ведомство. Ведомство – это ведь от слова «ведать». А эти? Эти не ведают. Неведомство. Он чуть улыбнулся своей невысказанной шутке. Он умел шутить про себя. Научился. Ему пришлось научиться самому определять, что смешно, а что – нет, потому что эти смеялись, когда он хотел. А не тогда, когда на самом деле смешно.
– В ходе…
– Переходите к сути вопроса, товарищ Ягода.
– Товарищ Сталин, под этим номером зарегистрирован на центральной АТС Москвы телефон-автомат на углу улицы Горького и Столешникова переулка. Установлено, что при соединении на АТС…
– Достаточно, товарищ Ягода. Спасибо. – Сталин подошёл к столу, не присаживаясь, распотрошил папиросу, набил трубку, закурил. Снова стал «маячить» по дорожке – от стены к двери, от двери к стене. И вдруг спросил: – Скажите, товарищ Ягода, – есть ли между капиталистическими державами противоречия? Как вы считаете?
– Конечно, есть, товарищ Сталин, – осторожно произнёс Ягода, лихорадочно пытаясь понять, чего хочет от него Сталин. – Безусловно, есть. Вот, например, в вашей работе…
– А скажите, товарищ Ягода, – мягко перебил его Сталин, – ведь, наверное, даже умному человеку непросто разобраться в этих противоречиях?
– Непросто, товарищ Сталин, – с готовностью подтвердил Ягода. – Но я полагаю, все эти противоречия отступают перед самым главным противоречием – противоречием между системой социализма и системой империализма.
– Но всё же они существуют – противоречия?
– Так точно, товарищ Сталин, – кивнул уже окончательно сбитый с толку Ягода.
– Хорошо, товарищ Ягода, что вы это понимаете, – Сталин сделал несколько шагов по ковровой дорожке и снова повернулся к наркому: – Прекрасно, что вы это понимаете. А скажите, товарищ Ягода: каково одному человеку быть агентом сразу дюжины разведок? Или двух дюжин разведок? Наверное, это очень трудно, товарищ Ягода. Вы так не думаете?
– Думаю, да, товарищ Сталин. Невероятно трудно. Очень легко запутаться.
– Да, – кивнул Сталин, продолжая «маячить». – Да. Я тоже так думаю. Я думаю, очень просто даже сойти с ума.
– Вы совершенно правы, товарищ Сталин, – некое подобие улыбки обозначилось на землистом лице наркома.
– Наверное, это понимаем не только мы с вами, товарищ Ягода, – вкрадчиво сказал Сталин. – Наверное, руководители иностранных разведок тоже это очень хорошо понимают.
– Не могут не понимать, товарищ Сталин.
– Наверное, руководители иностранных разведок не станут платить денег идиотам и сумасшедшим. Иначе они сами – сумасшедшие идиоты. Нельзя недооценивать врага. Нельзя. Не так ли, товарищ Ягода?